Абрикосовый бренди распутает узел гортани (c) chtez
Тэкс... Клиент отказывается отправлять посты. Скачиваться заново он тоже отказывается. Ладно. С каррентами для оранжевого что-нибудь придумаем, а посты голубого буду выкладывать по одному-два. Сегодня - самый каррентный:
Уже восьмой день не могу записать фик. Знаю, как все должно происходить, знаю образы и диалоги, наверное, могу просто рассказывать, с ходу, глядя в пространство и как будто читая с внутреннего экрана текст - но записать не могу. То отвлекают. То сама отвлекаюсь, сажусь к компьютеру, но вместо того, чтобы запустить Word, бессмысленно листаю то, что имеется из ФакьюФеста. Если натыкаюсь на плохой фик (каковых там, к сожалению, много) - огорчаюсь и не могу писать. Если нахожу хороший - тоже не могу писать, потому что в голове крутятся обрывки фраз из только что прочитанного, путаясь с моими подснежниковыми поцелуями и гитарным перебором, эхом отпрыгивающим от местами битого кафеля в грязных разводах. Прежде чем писать, я должна хотя бы несколько часов не читать чужих фиков...
Это просто такая своеобразная писательская фобия (позвольте уж назвать себя писателем хоть разок :angel
, не знаю уж, моя ли только, или многие ей подвержены: боязнь чистого листа. Я знаю, как будет выглядеть мой боггарт: белый лист Ворда, и мигает в верхнем левом углу курсор... Кстати,когда рисуешь, тоже нет ничего труднее, чем провести первую линию. Даже угадать, когда надо сделать последний штрих и отойти - легче.
И вот я, твердя день и ночь сама себе про золотистый пушок в изгибе поясницы, отливающий красной медью под лучами тусклых свеч, все боюсь нажать на заветную синюю W, а вместо этого - плыву по течению мыслей. И мысли выстраиваются в расплывчатый алгоритм о том, как пишутся фики...
Сначала появляется якорь. Это может быть что угодно - словесный образ, картинка, фраза в прочитанном рассказе, идея, сформировавшаяся в дискуссии... иногда я даже не знаю сперва, что это якорь, но он все крутится в голове, обещая стать названием, или эпиграфом, или сценой, или просто образным оборотом.
И однажды я обнаруживаю, что от якоря тянется цепь - толстые звенья, немного заржавевшие, местами обросшие махровыми водорослями. А на другом конце цепи - текст. И я иду к нему, держась за цепь, которая есть ничто иное, как форма будущего текста, его конструкция - будет ли он от первого лица или от третьего, а может, от второго, и будут ли имена у героев, и будет ли плетение курсива мыслей и прямого шрифта действий. Иногда я ошибаюсь с формой - отпускаю цепь - и тогда текст, уже начатый, оказывается лживым и ненастоящим, и приходится возвращаться и искать форму вновь. Но такое бывает редко.
Обычно я успешно добираюсь до другого конца якорной цепи, но корабля там пока нет - такое вот странное судно, спущенное на воду, не будучи еще построенным, призрак нерожденного. Есть остов сюжета, плавающие вокруг доски образов, свивающиеся в кольца под мягкими толчками воды снасти диалогов и широкие полотнища описаний, обещающие стать парусами. И над всем этим - полупрозрачный, но видимый в отчетливейших деталях корабль, такой, каким он должен быть. А моя задача - собрать его, просмолить борта чернотой строчек Times New Roman 13 на экране и поднять флаг-название. И как бы ясно я не видела призрак будущего корабля - я еще не знаю, каким он будет в итоге, потому что обрывочно всплывающие в голове куски фраз и даже целые абзацы еще не нашли своего единственно верного места.
Последний этап труднее всего. На последнем этапе меня ждет белый лист с мигающей вертикальной черточкой курсора. Но зато, пройдя этот этап, поставив финальную точку, я смогу взмахнуть рукой вслед уплывающему кораблю...
Так бывает почти всегда. Путешествие от якоря к кораблю занимает иногда пару часов, чаще - около месяца. И почти всегда я могу четко назвать якорь и даже вспомнить обстоятельства, соответствовавшие путешествию вверх по цепи. Исключением из алгоритма у меня были, пожалуй, "Сны" - потому что я совершенно не помню, как они писались, "Холодно", с которым я как-то незаметно проскочила этапы "цепи" и "призрака", сразу усевшись за комп, и "Двое", писавшиеся слишком растянуто, чтобы соответствовать алгоритму, и с самого начала выскользнувшие из-под моего контроля. Многие из фрагментов возникали как будто сами, без всякого моего в этом процессе участия - я просто клала руки на клавиатуру, и меня несло, будто я наблюдала за героями и читала их мысли и чувства, а не создавала их сама. Некоторые, одни из самых мне дорогих, были написаны, как ни странно, одновременно с "Холодно", как черновики к предполагавшейся тогда "Рождественской истории" под рабочим названием "Маскарад" - как раз вот в этом упоительном состоянии, когда не ты контролируешь текст, а он тебя.
Так, по крайней мере, это происходит у меня. Так я ощущаю процесс написания... черт, не могу почему-то выговорить слово "фик"... текста, пусть лучше так. И, кроме чистого листа, для меня нет ничего страшнее текста, который не будет написан никогда. Задуманный, но не "увиденный" еще рассказ может полностью преобразоваться, влиться в другой, быть разобранным на образы и сцены - но рано или поздно он обретает плоть или же рассеивается туманом, не став своим четким образом. Если же этого не произойдет - если я вдруг решу почему-то не писать "увиденный" или даже просто ставший "цепью" текст - это... это хуже аборта, потому что он не отторгается, он остается во мне, Представьте себе долгие годы на девятом месяце беременности.
Последнее я прочувствовала именно так, когда во время затянувшегося приступа депрессии решила было порвать все свои виртуальные связи и, соответственно, отречься от слэша. Приняв это решение, я тут же ощутила, как натягиваются "цепи" и набухают фальшивой плотью "призраки" и поняла, что пока я не напишу все полурожденное - я уйти не смогу. Почему? Я же никому вроде не обещала написать задуманное, у меня не заключено договора, это пока лишь фантазия, уплотнение в информационном поле - а вот не могу.
Уже восьмой день не могу записать фик. Знаю, как все должно происходить, знаю образы и диалоги, наверное, могу просто рассказывать, с ходу, глядя в пространство и как будто читая с внутреннего экрана текст - но записать не могу. То отвлекают. То сама отвлекаюсь, сажусь к компьютеру, но вместо того, чтобы запустить Word, бессмысленно листаю то, что имеется из ФакьюФеста. Если натыкаюсь на плохой фик (каковых там, к сожалению, много) - огорчаюсь и не могу писать. Если нахожу хороший - тоже не могу писать, потому что в голове крутятся обрывки фраз из только что прочитанного, путаясь с моими подснежниковыми поцелуями и гитарным перебором, эхом отпрыгивающим от местами битого кафеля в грязных разводах. Прежде чем писать, я должна хотя бы несколько часов не читать чужих фиков...
Это просто такая своеобразная писательская фобия (позвольте уж назвать себя писателем хоть разок :angel
, не знаю уж, моя ли только, или многие ей подвержены: боязнь чистого листа. Я знаю, как будет выглядеть мой боггарт: белый лист Ворда, и мигает в верхнем левом углу курсор... Кстати,когда рисуешь, тоже нет ничего труднее, чем провести первую линию. Даже угадать, когда надо сделать последний штрих и отойти - легче.И вот я, твердя день и ночь сама себе про золотистый пушок в изгибе поясницы, отливающий красной медью под лучами тусклых свеч, все боюсь нажать на заветную синюю W, а вместо этого - плыву по течению мыслей. И мысли выстраиваются в расплывчатый алгоритм о том, как пишутся фики...
Сначала появляется якорь. Это может быть что угодно - словесный образ, картинка, фраза в прочитанном рассказе, идея, сформировавшаяся в дискуссии... иногда я даже не знаю сперва, что это якорь, но он все крутится в голове, обещая стать названием, или эпиграфом, или сценой, или просто образным оборотом.
И однажды я обнаруживаю, что от якоря тянется цепь - толстые звенья, немного заржавевшие, местами обросшие махровыми водорослями. А на другом конце цепи - текст. И я иду к нему, держась за цепь, которая есть ничто иное, как форма будущего текста, его конструкция - будет ли он от первого лица или от третьего, а может, от второго, и будут ли имена у героев, и будет ли плетение курсива мыслей и прямого шрифта действий. Иногда я ошибаюсь с формой - отпускаю цепь - и тогда текст, уже начатый, оказывается лживым и ненастоящим, и приходится возвращаться и искать форму вновь. Но такое бывает редко.
Обычно я успешно добираюсь до другого конца якорной цепи, но корабля там пока нет - такое вот странное судно, спущенное на воду, не будучи еще построенным, призрак нерожденного. Есть остов сюжета, плавающие вокруг доски образов, свивающиеся в кольца под мягкими толчками воды снасти диалогов и широкие полотнища описаний, обещающие стать парусами. И над всем этим - полупрозрачный, но видимый в отчетливейших деталях корабль, такой, каким он должен быть. А моя задача - собрать его, просмолить борта чернотой строчек Times New Roman 13 на экране и поднять флаг-название. И как бы ясно я не видела призрак будущего корабля - я еще не знаю, каким он будет в итоге, потому что обрывочно всплывающие в голове куски фраз и даже целые абзацы еще не нашли своего единственно верного места.
Последний этап труднее всего. На последнем этапе меня ждет белый лист с мигающей вертикальной черточкой курсора. Но зато, пройдя этот этап, поставив финальную точку, я смогу взмахнуть рукой вслед уплывающему кораблю...
Так бывает почти всегда. Путешествие от якоря к кораблю занимает иногда пару часов, чаще - около месяца. И почти всегда я могу четко назвать якорь и даже вспомнить обстоятельства, соответствовавшие путешествию вверх по цепи. Исключением из алгоритма у меня были, пожалуй, "Сны" - потому что я совершенно не помню, как они писались, "Холодно", с которым я как-то незаметно проскочила этапы "цепи" и "призрака", сразу усевшись за комп, и "Двое", писавшиеся слишком растянуто, чтобы соответствовать алгоритму, и с самого начала выскользнувшие из-под моего контроля. Многие из фрагментов возникали как будто сами, без всякого моего в этом процессе участия - я просто клала руки на клавиатуру, и меня несло, будто я наблюдала за героями и читала их мысли и чувства, а не создавала их сама. Некоторые, одни из самых мне дорогих, были написаны, как ни странно, одновременно с "Холодно", как черновики к предполагавшейся тогда "Рождественской истории" под рабочим названием "Маскарад" - как раз вот в этом упоительном состоянии, когда не ты контролируешь текст, а он тебя.
Так, по крайней мере, это происходит у меня. Так я ощущаю процесс написания... черт, не могу почему-то выговорить слово "фик"... текста, пусть лучше так. И, кроме чистого листа, для меня нет ничего страшнее текста, который не будет написан никогда. Задуманный, но не "увиденный" еще рассказ может полностью преобразоваться, влиться в другой, быть разобранным на образы и сцены - но рано или поздно он обретает плоть или же рассеивается туманом, не став своим четким образом. Если же этого не произойдет - если я вдруг решу почему-то не писать "увиденный" или даже просто ставший "цепью" текст - это... это хуже аборта, потому что он не отторгается, он остается во мне, Представьте себе долгие годы на девятом месяце беременности.
Последнее я прочувствовала именно так, когда во время затянувшегося приступа депрессии решила было порвать все свои виртуальные связи и, соответственно, отречься от слэша. Приняв это решение, я тут же ощутила, как натягиваются "цепи" и набухают фальшивой плотью "призраки" и поняла, что пока я не напишу все полурожденное - я уйти не смогу. Почему? Я же никому вроде не обещала написать задуманное, у меня не заключено договора, это пока лишь фантазия, уплотнение в информационном поле - а вот не могу.