Абрикосовый бренди распутает узел гортани (c) chtez
Автор: Saint-Olga (sv.ollga @ gmail.com)
Бета: njally
Пейринг: Том Риддл/Снейп/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Предупреждения: dark, смерть героев (не из пейринга)
Disclaimer: герои и события цикла «Гарри Поттер и…» принадлежат Дж.К.Роулинг
Написано на Severus Snape Birthday Fest для katiger:
- фанфик (не важно, переводной или авторский) - желаемые пейринги: Снейп/кто угодно - но без особого изврата.
- желаемый жанр: не стеб - но тонкий юмор (лучше даже черный) - одобряю. А так жанр любой
- пожелания: Сев снизу;
Время действия - не раньше 1975 года (А далее - хоть ПостХогвартс).
Можно и AU, но обязательно учитывать информацию о биографиях персонажей из всех 6-ти книг;
- ограничения: Не люблю чен, не люблю цест
Отдельная благодарность lilith20godrich, без которой фика бы не было. За организацию этого фикатона, за все, что она делала и делает для фэндома, и как замечательному переводчику, автору и человеку.
Ссылки на текст из сети вымерли, поэтому перекладываю его сюдаПрайвет Драйв, 4
Литтл Уиннинг, Сюррей
31 июля 1998
Стрелки Биг Бена щелкают, выстраиваясь напротив двенадцати; и, прежде чем секундная стрелка двинется к следующему делению, двери дома с грохотом слетают с петель. Из дома доносится плач перепуганной женщины и хныканье перепуганного мальчишки; другой мальчишка, тощий и лохматый, шагает по улице, ни разу не обернувшись на покинутый дом.
- И все? Ты решил их не наказывать? – говорит он мягким баритоном. И отвечает сам себе, выше и немного хрипло:
- Хватит с них второго хвоста у Дадли. И ремонта.
- Ты добрый, - баритоном, с легкой насмешкой.
- Я злой. Я очень злой. Но я не хочу тратить силы попусту. И кстати, перестань говорить вслух, я тебя и так прекрасно слышу, - раздраженно.
- Но мне нравится, - когда говорит баритон, лицо мальчишки становится… пустым. Взгляд стекленеет. Стоит голосу смениться – и на него возвращаются эмоции: губы кривятся, вертикальная морщинка вклинивается между бровей.
- Куда теперь? – баритон.
Вместо ответа мальчишка вскидывает руку жестом автостопщика.
Из влажного ночного полумрака выныривает автобус.
Нора
Окрестности деревни Оттери Сент-Кетчпоул
17 августа 1998
Рон и Гермиона ловят Гарри, когда в пятом часу утра он пытается улизнуть из Норы через черный ход. После этого он смиряется, и они уходят следующей ночью, так же тайно, но – втроем.
Во время сборов украдкой он все пытается объяснить, насколько это опасно и почему он не хочет брать их с собой. Гермиона кивает и говорит, что они все понимают. Рон упрямо молчит и иногда взрывается: «Идиот!»
Том говорит, что у Гарри славные друзья. Его интонацию Гарри понять не может.
Как бы то ни было, он рад уйти из Норы. Впервые в жизни он понимает, насколько там тесно. Он задыхается в круговороте рыжих, в постоянном мельтешении, говоре и окликах…
Хотя настоящая причина не в этом.
Джинни делает вид, что все в порядке, но ее косые взгляды и неначатые фразы тяжело висят в воздухе.
Разумеется, это тоже не причина.
Он боится за них. Всех. Он каждую минуту ждет, что придут люди в белых масках, и боггарт Молли Уизли обретет плоть.
Но и это не главное.
Отвернувшись от дома, в котором спят бесчисленные рыжие, Гарри позволяет себе признаться в том, что они его раздражают. Шумные, нелепые, бессмысленные люди.
Он не уверен, что они раздражают именно его. Но не уверен на все сто и в обратном.
Постоялый двор «Верный ягненок»
Годрикова лощина
20 августа 1998
В этой гостинице слишком тонкие стены, и слышен голос Гермионы: «Нет, Рон, я верю в магическую контрацепцию, но предпочту воспользоваться всеми возможными средствами защиты…» Гарри не может с ней не согласиться: лучше обезопаситься, особенно если имеешь дело с отпрыском Уизли.
Он предполагал, что все этим закончится, когда Рон, краснея до корней волос и отводя глаза, сказал, что они с Герми возьмут отдельный номер. На двоих.
«Вот так, да… Что значит «откуда я знаю, как это надевать?» Я прочитала инструкцию!»
Он не предполагал только, что в этой гостинице настолько тонкие стены.
Стоны и пыхтение за стеной. Гарри семнадцать. Он все равно не заснет, пока эти двое не заткнутся. Его руки двигаются будто сами по себе.
Он не пытается представить двоих, занимающихся любовью в соседней комнате. Или Джинни. Или Чоу. Зато видит невероятно красивую блондинку, скидывающую слизеринскую мантию и садящуюся на него верхом; она улыбается пухлыми губами и гладит его грудь. Это не похоже на фантазию, скорее на воспоминание.
Девушка выдыхает: «Том…» Его рука плотнее сжимает член. Ему не нравятся блондинки.
Мысленное хмыкание, и место блондинки в его воображении занимает рыжая, подозрительно похожая на всех Уизли сразу, с головы до пят в веснушках. Гарри возмущенно мотает головой и двигает рукой сильнее. Он уже привык к фантазиям – воспоминаниям? - Тома, но ему хочется, чтобы это поскорее закончилось.
«А если так?» - шепчет Том, и у новой фантазии нет лица, но есть крепкое тело, гладкая пряно пахнущая кожа, под которой катаются мускулы, и сильные руки. Гарри возмущенно захлебывается воздухом… и выдыхает протяжным стоном.
За стенкой подозрительно затихают.
Гарри стоит на коленях на кровати, и левая рука, перестав подчиняться его воле, тянется к губам. Он облизывает собственные пальцы, липко-соленые от пота, и в следующую минуту они уже скользят между ягодиц, находят, надавливают...
Перегнувшись пополам, Гарри утыкается лбом в простыни. Фантазии теряют конкретность, оставляя неясные образы – тела, прикосновения, тепло… Он уже не понимает, чья рука сжимает его член, и в чьем теле, тесном и горячем, двигаются его пальцы, и чьи пальцы двигаются в его теле, поворачиваются, задевая что-то, что включает удовольствие, густое и горячее, как лава.
Кажется, Том кончает первым.
Гостиница «Бочонок и монета»
Округ Суффолк
5 октября 1998
- Она не плавится, ее невозможно расколоть… ее даже молния не берет. Про магию и не говорю, с нее мы начали.
- Дамблдор носил кольцо полгода.
- У нас нет столько времени!
- Пока мы не найдем остальные…
Гарри не участвует в разговоре. Он сидит на кровати очередной безликой гостиницы, держа проклятую чашу в руках. Столько шума. Обычный кубок, ничего особенного.
«Ничего особенного?» – усмехается Том, и пальцы Гарри немеют. От чаши словно протягиваются невидимые ниточки капилляров, впиваются под ногти, уходят глубоко в его кровеносную систему… он едва удерживается от крика.
- Что это? - выдыхает он беззвучно, забывая, что можно просто подумать.
«Он. В этой чаше».
- …может быть, зелье, - доносится со стороны Рона и Гермионы.
- Сомневаюсь. Стоит посоветоваться с кем-нибудь… например, с Люпином…
- Никаких советов, - подает голос Гарри. – Это касается только меня. Ну, и вас. Они нам не помогут.
- Но, Гарри… - начинает Гермиона, но замолкает под его взглядом. Не Гарри – Тома. Впрочем, она этого не знает.
- У меня уже голова разболелась от всей этой болтовни, - Гарри резко срывается с кровати, вылетает из комнаты, так стремительно, что Рон и Гермиона даже не успевают забрать у него чашу.
- И что теперь? – рычит он, когда за ним с грохотом захлопывается дверь его номера.
- Теперь, - явно смакуя каждое слово, говорит Том его губами, - поставь чашу на стол и успокойся.
- Я спокоен.
- Мне лучше знать.
Гарри подчиняется. Лучше так, чем дождаться, когда Том заставит его тело проделывать то, что считает нужным.
В конце концов, таковы условия сделки.
Чаша занимает место на столе. Ладони обнимают ее удобно и ласково. «Успокойся,» - шипит Том, и что-то такое делает с ритмом его дыхания, что его вдруг охватывает спокойствие, граничащее с безразличием.
- Гермиона сказала, что ее нельзя уничтожить магией… - говорит он, чувствуя поднимающуюся внутри волну.
- Гермиона! – презрительно фыркает Том, и ладони Гарри взрываются потоком силы.
Шрам обжигает болью так, что голова как будто вот-вот расколется пополам. И следом наваливается смертная тоска. Все, что он считал тоской раньше, с этим несравнимо: он умирает, вот сейчас, сию секунду, и больше никогда не будет существовать, и это небытие неизбежно и бесконечно, и…
- Гарри! Гарри, что случилось? Гарри! Рон, да помоги же мне его поднять!
Гермиона трясет его за плечо. Гарри смотрит на облезлый ковер, в который он уткнулся лицом, и счастливо улыбается. Жизнь прекрасна. Как он раньше этого не замечал?
Рон перестает пялиться на кусок застывшего металла с отпечатками сминавших его ладоней и принимается перетаскивать Гарри на кровать.
Руины замка XII века
Уайлтшир
28 декабря 1998
Снейп извивается, как червяк на крючке. Гарри смотрит на него с чувством, похожим на смесь ужаса и любопытства. И то и другое направлены не на Снейпа – на него самого. И Гарри не уверен, насколько это его собственные чувства.
У него впервые в жизни получилось Круцио.
«Хватит, ты убьешь его», - говорит Том буднично.
«Я и хочу, чтобы он сдох».
«Не хочешь».
«Иди к черту».
«Ты еще не умеешь убивать».
«Зато ты умеешь».
«Я не хочу его смерти».
«Почему?»
«Он может быть полезен».
Пауза.
- Фините Инкантатем.
Черные сальные пряди липнут к мокрому от пота лицу. Снейп тяжело дышит и пытается подняться.
- Петрификус Тоталюс, - мстительно говорит Гарри, выбрав момент, и Снейп застывает в неустойчивой позе… через секунду заваливается на сторону, лицом в пол. Гарри переступает через него и берет из узкой ниши в стене бронзовое перо. На стержне – вписанная в герб буква «R». И тянутся под ногти невидимые сосудики…
- Четвертый, - говорит Том и проводит кончиком пера по губам. Вздрагивает от ощущений, похожих на удивительно приятный ожог, уже Гарри.
Гриммольд Плэйс, 12
Лондон
29 декабря 1998
Гарри ненавидит, ненавидит, ненавидит Легилименцию. И Снейпа.
И Тома, который решил «попробовать». Гарри был против.
Распластавшись на полу, он ловит ртом воздух и никак не может вдохнуть как следует. Воспоминания мелькают, как поднятые ветром листья, оттирая его в глубину сознания – и он ничего не может с этим сделать. Только смотреть…
…как перо Рейвенкло плавится в руках, капая на пол…
…как Гарри лежит на кровати в своей комнате у Дурслей, с глухой тоской глядя в потолок - и вздрагивает, услышав звучащий в голове голос…
…как тянутся бумажные дни – описать это невозможно, это не похоже ни на что из известного Гарри, но они именно бумажные и с привкусом чернил, и так похожи друг на друга, что каждый час кажется вечностью…
…как Том произносит, улыбаясь уверенно и обаятельно:
- Северус Снейп, я не ошибаюсь? Очень приятно познакомиться.
Сеанс Легилименции прерывается. Ошарашенный настолько, что ему уже все равно, Гарри смотрит на Снейпа снизу вверх и думает, что никогда еще не видел на лице бывшего профессора такого неприкрытого изумления.
Гриммольд Плэйс, 12
Лондон
30 декабря 1998
«Ненавижу тебя», - измученно говорит Гарри, глядя на часы. Стрелки плывут перед глазами, но понятно, что уже далеко за полночь.
«Это взаимно, Гарри», - отвечает Том, и Гарри чувствует, как уголки рта изгибаются в безупречно вежливой улыбке. Он так улыбаться не умеет.
Они оба совершенно искренни.
Уткнувшись лицом в подушку, Гарри понимает, что вымотан так, что заснуть не сможет. В голове все еще плавают обрывки разговора Тома и Снейпа, вкус фраз вязко стынет на губах.
- Мои взгляды и взгляды моего, м-м, альтер эго, - говорит Том, удобно сидя в кресле напротив Снейпа, - разумеется, совпадали в нашей общей юности, но с тех пор заметно разошлись. Его методы – думаю, я уже не могу говорить о нем «я», мы совершенно разные личности – кажутся мне нерациональными и малорезультативными. Как бы вы их оценили?
Снейп соглашается. Он выглядит уверенным, но во взгляде то и дело мелькает странное выражение. Неудивительно, впрочем – такие речи произносит никто иной как Гарри Поттер. Иначе как странной ситуацию не назовешь.
- Не могу сказать, что наши взгляды на маго-маггловские отношения сильно отличаются, - продолжает Том. - Однако сложившаяся социальная система, заметная диспропорция между магическим и маггловским населением, количество смешанных союзов… все это делает крайние методы, которые выбирает Лорд Волдеморт, бессмысленными.
- Разве вы сами – не Лорд Волдеморт? – перебивает Снейп.
- Боюсь, что хотя имя это выбирал я, но теперь оно безнадежно скомпрометировано. Так вот, я считаю, что нам следует придерживаться более мягкой политики. Магическое общество давно требует реформ; если направить эти реформы в нужное нам русло, можно добиться построения нового вида общества, в котором чистокровные маги займут причитающееся им место, при этом вообще не прибегая к насилию…
У Гарри голова идет кругом от этих бесед. Но Снейп явно понимает, о чем речь, и чем дальше говорит Том, тем чаще Снейп кивает, и его замечания все больше направлены не на то, чтобы разрушить построения собеседника, а на то, чтобы поддержать их. В его глазах появляется блеск, и когда он в какой-то момент наклоняет голову, то неожиданно кажется очень молодым, почти как в той давней сцене, увиденной Гарри в думоотводе.
«Он собирается все обдумать, но я уверен, что он согласится, - говорит Том довольно. – Он разумный человек. И очень приятный собеседник».
Гарри так не считает. Он хочет, чтобы Том заткнулся. И убрался из его жизни, вместе со Снейпом. Хотя нет, Снейпа пусть оставит. Гарри все еще хочет отомстить за Дамблдора.
«Он должен умереть».
«Он нам нужен».
«Ты обещал».
«Он выведет нас на Драко и пятый Хоркрукс».
«А как же сделка?»
«Ты хочешь убить Снейпа и Волдеморта. Чтобы добиться второго, первое нужно отложить».
Гарри стискивает подушку и скрипит зубами.
«Ненавижу».
Спиннерз-Энд
17 февраля 1998
Драко сейчас как никогда похож на белого хорька. Загнанного в угол и уже осознавшего, что из этой передряги он выйдет только в виде шкурки. Он дрожит всем телом и скалит узкие зубы, белесые пряди липнут ко лбу. Его взгляд бегает, меняясь, как хамелеон на радуге: от лица Гарри – «Ненавижу! Я бы…» – к лицу Снейпа – «Как вы могли, сэр… пожалуйста…» – и к Уизли, скорчившемуся на полу над телом Гермионы. «Я не виноват, не виноват, не…!»
Гарри хочется присоединиться к Рону, который всхлипывает и греет дыханием леденеющие руки девушки. Но с того момента, как Снейп выпрямился, перестав щупать пульс, и молча качнул головой, Гарри нет здесь. Гримаса боли на лице, судорожно стиснувшие палочку пальцы, порывистые вздохи – это все Том.
И это Том склоняется над Гермионой, мягко отстраняет Рона и подхватывает тело на руки. Это Том кивает Снейпу, тот без слов понимает его распоряжение – и Драко, съежившийся, как в ожидании удара, застывает под Петрификусом и, покачиваясь, всплывает в воздух. Рон цепляется за рукав Гарри – Тома – не сводя глаз с лица Гермионы.
Чувствуя вес тела у себя на руках, Гарри снова и снова вспоминает, как это было легко: принять ее, отлетающую от Экспеллеармуса к стене, на раскрытую ладонь, и подтолкнуть, совсем немного – так, чтобы висок оказался на одной линии с углом рассохшегося комода.
«Этого не было в условиях сделки!» - молча кричит Гарри. И получает в ответ: «Это случайность». Том говорит так убедительно, и так хочется согласиться. Потому что иначе…
Но снова и снова: вес – она легче, чем Гарри думал – толчок – глухой удар.
«Это случайность».
В это почти можно поверить. Ведь это Гарри взмахивал палочкой за секунду до этого, и Гарри смотрел на медленно оседающее тело, и Гарри орал «Экспеллеармус» так, что палочка Малфоя выбила окно, впуская в комнату ледяной ветер…
И только секунду – всего одну секунду – он не был собой.
Или ему показалось?
Гриммольд-Плейс, 12
Лондон
19 февраля 1998
В семейной библиотеке Блэков всегда темно. Сколько свечей ни зажигай – все равно свет будет съеживаться, прятаться от растянувшихся теней. Гарри подозревает, что даже если поджечь бесконечные ряды книг, тянущиеся до потолка, светлее не станет – они сгорят черным огнем, и копоть замажет окна.
У него болят глаза от многочасового чтения готического шрифта. Голова тоже болит, но на голову все время жалуется Том, поэтому Гарри жалуется на боль в глазах. Но ни один не хочет уходить. Они ищут одно и то же; и оба ценят горькую иронию этого единства.
Снейп появляется из теней библиотеки беззвучно, словно соткавшись из них, только руки и лицо – из болезненно-желтого воска. Тяжело опускается в кресло; при этом пальцы вцепляются в подлокотник так, что кажется – дерево сейчас захрустит.
- Что он? – говорит Гарри с интонациями Тома, и Снейп вскидывает на него изумленный взгляд. Том хмыкает и оттесняет Гарри в сторону. Снейп щурится; похоже, даже этот тусклый свет режет ему глаза.
- Как обычно. Требует разыскать Гарри Поттера. Его что-то тревожит, но он не понимает, что.
- Он потерял связь с Хоркруксами. И даже несмотря на то, что хотя уничтожено уже больше половины, он этого не замечает. – Том удовлетворенно кивает.
- Да. Но известие о захвате Малфоя привело его в ярость, - Снейп чуть заметно морщится, и пальцы на подлокотнике дергаются.
- Он знает, что Хоркруксы уничтожены?
- Нет. Он считает, что мы просто держим их у себя.
Том доволен. Очень доволен. Он отстукивает пальцами барабанную дробь на переплете древнего фолианта. Встает и стремительно проходится по комнате. Пробегает взглядом по поблескивающим золотом корешкам и оборачивается к Снейпу. Тот сидит в кресле, глядя в пол; бледный профиль плывет в полумраке, как лунный серп поздней осенью.
- Что решили с Драко? – спрашивает он тусклым голосом.
- Он принес клятву Ордену.
- А Уизли?
- Уизли не согласен… но все понимают, что он просто убит горем. Когда Гарри поддержал Малфоя, все со скрипом, но согласились.
Гарри помнит, как смотрел на него Драко, когда он предложил ему служить Ордену в обмен на жизнь и относительную свободу. В первый момент Малфой не поверил, что неудивительно. Но Том умеет убеждать.
- Не удивились, что Поттер предлагает в члены Ордена своего злейшего врага?
- Злейший враг Гарри, - мягко ответил Том, - Лорд Волдеморт. Твое появление здесь убедило Орден, что Гарри перерос свой юношеский максимализм.
Снейп склоняет голову; выглядит это так, будто он хотел кивнуть, но на то, чтобы поднять голову, ему сил уже не хватило. Пальцы левой руки подергиваются.
Том двумя шагами преодолевает расстояние до кресла и рывком задирает Снейпу рукав. Тот пытается отдернуть руку, но Том держит крепко. Похожая на раковую опухоль, метка пульсирует на восковой коже. Том проводит над ней рукой… потом – накрывает ладонью, по которой уже бежит колючее тепло.
Снейп дергается, его лицо перекашивает болью… а потом на нем проступают изумление и покой. Разглаживается вертикальная морщина на лбу, дрогнув, расходятся сведенные в ниточку губы, он порывисто вздыхает и откидывает на спинку кресла.
Том следит за этими переменами, и Гарри – вместе с ним. Это выглядит… красиво. Лицо Снейпа, прорезанное глубокими тенями, напоминает источенную временем и ветрами древнюю статую. Его трудно назвать соответствующим канонам красоты какой бы то ни было эпохи, но оно завораживает…
Гарри понимает, что снова ловит мысли Тома, и неприязненно стряхивает липучий морок. На его взгляд, Снейп уродлив. Хотя…
…он теперь не совсем в этом уверен.
Ток магии в ладони прекращается, но Том не убирает руку. Не отводя взгляда от лица Снейпа, сдвигает ладонь выше. Большой палец приходится на сгиб локтя, где бьется пульс; выводит круг на коже. Глаза Снейпа раскрываются шире, он внимательно смотрит Тому в лицо. Еще круг. Еще…
«Нет! – кричит Гарри, понимая, к чему Том ведет. – Не с этим ублюдком!»
«Я хочу его, - невозмутимо отвечает Том. – Не волнуйся. Тебе понравится».
Снейп кладет руку поверх руки Тома – Гарри – сейчас все-таки Тома, и кивает.
…Гарри смиряется с происходящим, когда худое тело выгибается под ним, и бисер пота блестит на спине, вокруг острых позвонков. Его все еще перекашивает от отвращения, когда Том нагибается, чтобы слизнуть несколько соленых капель – но ярость уходит, и в конце концов его тоже накрывает волной непривычно острого удовольствия.
Поднимаясь со стола и запахивая мантию, Снейп бросает несколько севшим голосом:
- В трактате Теодора Орешника «О совпадениях, сочетаниях и слияниях…» вы не найдете ничего по интересующему вас вопросу.
Том вздергивает бровь.
- О попадании душ в чужие тела писал больше всего Вирсавий Аскет, и еще есть ряд недавних трудов у американских магов, по поводу раздвоения личности. Но все предлагаемые ими методы несовершенны и… - Снейп оборачивается, застегивая пуговицу у горла, и тяжело смотрит Тому – Гарри в лицо. – И предполагают, что одна из душ в ходе лечения погибает.
Поджав губы, Том задумчиво кивает и закрывает недочитанный трактат.
Школа волшебства и чародейства Хогвартс
23 мая 1998
Ночные коридоры Хогвартса сегодня полны особой, гнетущей тишиной. Гарри вздрагивает при каждом шаге, эхо от которого разносится по закоулкам и, кажется, доходит до самых кончиков башен.
Карта Мародеров вывела его в самый дальний флигель замка, и теперь он пытается сориентироваться. По крайней мере, закончились неиспользуемые коридоры, полные пыли и паутины, и начались уже более знакомые помещения.
Он не сразу понимает, что не так с замком, кроме этой жутковатой тишины. И только на подходе к Большому залу замечает, что рамы портретов пусты. Детали фона тонут под потемневшим лаком, а людей нет. «Портреты бежали» - сказал Финеас Блэк с портрета в доме на Гриммольд-Плэйс. Интересно, куда? Ведь не у всех есть вторые рамы…
Даже портреты бежали перед Лордом Волдемортом, захватившим неприступный Хогвартс, истинное сердце магической Британии.
Новый поворот выводит Гарри к двери, которую стережет горгулья. Он останавливается: нужен пароль… но дверь открывается сама.
В кабинете директора его уже ждут.
- Гарри Поттер, - со вкусом произносит лорд Волдеморт, и из-за его спины раздаются шепотки и подхалимское хихиканье Петтигрю. – Мы заждались тебя. Наконец все в сборе.
Стол куда-то убрали, и Волдеморт сидит в кресле директора, как на троне. Среди пурпура и золота отделки кабинета его бледность выглядит особенно уродливой.
Петтигрю жмется за спиной Лорда. С другой стороны – мрачной тенью – маячит Снейп. Гарри встречается с ним взглядом: безупречный черный лед.
У ног Волдеморта сидит Невилл Лонгботтом. У него на коленях – меч Гриффиндора. Рядом покачивается, подняв голову, Нагини.
- Не правда ли, приятная встреча? – Волдеморт улыбается. Отвратительное зрелище.
- Где твои прихвостни? – Гарри знал, что Невилл здесь, но все же… У Лонгботтома странный взгляд. Империо.
- Охраняют замок. Нам есть о чем поговорить… без лишних свидетелей.
Совместные силы Ордена и Министерства штурмуют Хогвартс второй день. Иначе Волдеморт не отказался бы от свидетелей своего триумфа. А в триумфе он уверен.
- И ни один не сможет жить, покуда жив другой… - нараспев произносит Волдеморт. – Пожалуй, пора разрешить это противоречие. Невилл…
Невилл поднимается. Перехватывает меч за рукоять.
- Вас двое, детей, подходящих под предсказание, - говорит Волдеморт под хихиканье Петтигрю. – Вот и выясним, кто из вас – настоящий.
Невилл бросается на Гарри, высоко занося меч над головой. В его глазах на секунду мелькает жалкое выражение – «не хочу!» - но Гарри не до таких тонкостей. Он пригибается, уходя от удара, и прячется за тумбу, на которой стоит чайный сервиз.
Фарфор брызгает осколками. Невилл снова заносит меч.
«Палочка, Гарри!» - Том вскидывает руку, и Гарри в последний момент перехватывает инициативу, вместо Авады накладывая Ступефай.
Невилл с неожиданной для него ловкостью уклоняется, и меч крушит изящный чайный столик рядом с Гарри. Гарри толкает его остатки на Невилла и бежит поперек кабинета, в другой угол, за высокую подставку, на которой раньше сидел феникс. Взмахивает палочкой:
- Ступефай!
Невилл замирает. Но сбоку слышится ленивое:
- Фините Инкантатем. У него нет палочки, Гарри.
«Только не говори «это нечестно», - комментирует Том.
Сбоку на него беззвучно бросается Нагини.
Гарри катится по полу, уворачиваясь от смертоносных клыков. Что-то падает, что-то бьется и ломается, звенят стекло и металл… С другой стороны меч крушит все преграды, пробиваясь ближе.
«Хватай ее за шею!» - орет Том так, что Гарри бы оглох, прозвучи это вслух. «Почему бы тебе этим не заняться?» - огрызается он, швыряя в змею упавший откуда-то поднос. Том не отвечает. А Гарри при следующем броске Нагини обхватывает руками ее толстую шею, пониже клобука.
Она сильная, очень сильная. Она бьется в руках, брызжа ядом. С другой стороны свищет меч…
«Гарри», - начинает Том, но Гарри не слушает. Очки с него уже слетели, но и без них он видит приближающуюся сталь.
И в последний момент переворачивается, подставляя под меч голову змеи.
«Пятый».
Жуткий нечеловеческий звук наполняет комнату. Оглушенный, Гарри не сразу понимает, что его издал Волдеморт. В алых глазах плещется раскаленная ярость.
- Убей! – кричит он, вскочив из кресла. – УБЕЙ!
Невилл снова заносит меч.
Следующее заклинание произносит Том:
- Круцио.
И в сторону Волдеморта:
- Авада Кедавра!
- Авада Кедавра, - звучит на полтакта позже. Песня феникса взмывает под высокий свод кабинета.
Гарри чувствует, как палочка дрожит в его руке, как магия пульсирует в теле. Сияющие нити пронизывают комнату, сияющие шары начинают движение…
«Держись», - шепчет Том, и палочку словно сжимает вторая рука. Шары, помедлив, катятся по нитям прочь…
И внезапно все пропадает.
Волдеморт медленно опускает палочку. И медленно оседает на пол.
Невилл опускается следом, продолжая цепляться за рукоять меча Гриффиндора, торчащего у Волдеморта из груди.
У Гарри сейчас, должно быть, такое же выражение лица, как у Волдеморта перед смертью.
Снейп переводит палочку с Невилла на успевшего завизжать Петтигрю и ровным голосом говорит:
- Авада Кедавра.
И смотрит на мертвое тело так, что Гарри понимает, насколько ему была отвратительна эта крыса.
Невилл расцепляет наконец руки на мече и начинает истерически рыдать.
- Молодец, Невилл. Молодец, Гарри, мой мальчик.
Гарри застывает, услышав этот голос. Тихие шаги. Шелест одежды. Так знакомо… Оборачивается медленно, медленно, и наконец встречается взглядом с небесно-голубыми глазами за очками-полумесяцами.
- Профессор Дамблдор, - получается хрипло.
- Да, - Дамблдор улыбается, совсем как обычно, еще даже до болезни, до кольца с черным камнем. Подходит к плачущему Невиллу, гладит его по голове. Лонгботтом поднимает голову – и на его лице проступает выражение, как у верующего, увидевшего бога. Дамблдор улыбается и ему. Совсем настоящий, совсем живой… живой?
- Прости меня, Гарри, - будто прочитав мысли Гарри, Дамблдор повинно склоняет голову. – Мне было необходимо убедить всех, что я мертв.
Гарри чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Невыплаканные год назад, ядовитые, как кислота.
«Старый манипулятор», - комментирует Том. И слезы вдруг высыхают.
- Я не мог предупредить тебя, - продолжает Дамблдор проникновенно. – Соображения секретности…
Гарри не слушает. Он смотрит на подол серебряных одежд Дамблдора, окунувшийся в лужу крови, змеи и Волдеморта. Кажущаяся в полумраке черной, она медленно-медленно ползет вверх по ткани…
- …только вы двое, вместе, могли завершить эту историю. Мне жаль, что тебе и Невиллу пришлось пройти через все это…
Снейп встречается с Гарри взглядом. Гарри не может понять выражения его лица, но понимает Том, и кивает.
- Я думаю, мальчики, все объяснения подождут до более удобного момента. Скоро сюда прибудет Орден и представители министерства, и…
Гарри понимает, что собирается сделать Том, раньше, чем его рука с палочкой поднимается.
«Не…» - начинает он, но тут Дамблдор поворачивается к Снейпу и произносит:
- Северус, пожалуйста…
- Авада Кедавра, - говорят Гарри и Том в унисон; связки стонут от двух рвущихся одновременно голосов.
На лице Дамблдора застывает улыбка.
После бесконечно долгой паузы, во время которой Гарри думает, что теперь он всегда будет видеть мир только ослепительно-зеленым и что никогда не сможет разжать сведенные на палочке пальцы, пол неожиданно бьет по коленям, разбивая их в кровь. Том изумлен до крайности, но Гарри нет сейчас до этого дела; он закрывает глаза, чтобы не видеть, как кровь пропитывает серебряные одежды и добавляет темные нити в белоснежные волосы.
За его спиной Снейп говорит:
- Обливэйт, Лонгботтом.
Гриммольд-Плейс, 12
Лондон
31 июля 1999
Герой британского магического общества, Золотой Мальчик, Победитель Волдеморта, Гарри Поттер выгибается, вцепляясь в спинку кровати, и мучительно стонет. В следующую секунду его руки разжимаются и сжимаются снова – уже в черных прядях. Том вколачивается в горло Снейпа, оставляя Гарри наблюдать и чувствовать, как наслаждение расползается по телу лавой от вулкана.
Ему нравится.
Он не заметил, когда прикосновения Снейпа перестали быть ему отвратительны. Кажется, незадолго до того, как Том напомнил ему о сделке. И Гарри обнаружил, что не хочет выполнения оставшейся части. Хотя до сих пор не понимает, почему.
Том кончает и удовлетворенно отодвигается, оставляя Гарри томное бессилие. Снейп вытягивается рядом.
- Дайте воды, Поттер, - говорит он устало, и Гарри, преодолев разлившуюся по телу блаженную лень, тянется на тумбочку, к графину.
Может быть, поэтому.
«Конечно, будь тут любой парень из твоего фан-клуба, он бы сам бегал за водой для Нашего Героя», - хмыкает Том и отбирает у Снейпа стакан, притягивает его в жесткий поцелуй. Губы прохладные и со вкусом воды и семени.
- Том, утром надо заняться перепиской, - говорит Снейп после поцелуя, откинувшись на подушки.
- Интересно, почему пишут Великому Гарри Поттеру, а отвечать на письма должен я? – притворно негодует Том.
- Потому что ты сделал его Великим, - отвечает Снейп. Том ухмыляется.
Гарри потягивается. Обижаться лень. Этот разговор он слышит далеко не в первый раз.
- А вам, Поттер, следует вспомнить, что завтра у вас интервью Ежедневному Пророку.
Может быть, поэтому.
Гарри, наверное, никогда не поймет, как он их различает.
- Сколько можно на «вы» и по фамилии, - бурчит Гарри, закрывая глаза. – Мы не на публике, в конце концов.
- Вы, мистер Поттер, теперь всегда на публике. Потому что вы – публичная фигура. Смиритесь с этим.
- Это входит в условия сделки, - отзывается Том.
«Ненавижу тебя», - мысленно шепчет Гарри.
«Взаимно», - отвечает Том почти нежно.
Снейп молчит, но оба знают, что он разделяет их чувства.
Бета: njally
Пейринг: Том Риддл/Снейп/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма
Предупреждения: dark, смерть героев (не из пейринга)
Disclaimer: герои и события цикла «Гарри Поттер и…» принадлежат Дж.К.Роулинг
Написано на Severus Snape Birthday Fest для katiger:
- фанфик (не важно, переводной или авторский) - желаемые пейринги: Снейп/кто угодно - но без особого изврата.
- желаемый жанр: не стеб - но тонкий юмор (лучше даже черный) - одобряю. А так жанр любой
- пожелания: Сев снизу;
Время действия - не раньше 1975 года (А далее - хоть ПостХогвартс).
Можно и AU, но обязательно учитывать информацию о биографиях персонажей из всех 6-ти книг;
- ограничения: Не люблю чен, не люблю цест
Отдельная благодарность lilith20godrich, без которой фика бы не было. За организацию этого фикатона, за все, что она делала и делает для фэндома, и как замечательному переводчику, автору и человеку.
Трое
Ссылки на текст из сети вымерли, поэтому перекладываю его сюдаПрайвет Драйв, 4
Литтл Уиннинг, Сюррей
31 июля 1998
Стрелки Биг Бена щелкают, выстраиваясь напротив двенадцати; и, прежде чем секундная стрелка двинется к следующему делению, двери дома с грохотом слетают с петель. Из дома доносится плач перепуганной женщины и хныканье перепуганного мальчишки; другой мальчишка, тощий и лохматый, шагает по улице, ни разу не обернувшись на покинутый дом.
- И все? Ты решил их не наказывать? – говорит он мягким баритоном. И отвечает сам себе, выше и немного хрипло:
- Хватит с них второго хвоста у Дадли. И ремонта.
- Ты добрый, - баритоном, с легкой насмешкой.
- Я злой. Я очень злой. Но я не хочу тратить силы попусту. И кстати, перестань говорить вслух, я тебя и так прекрасно слышу, - раздраженно.
- Но мне нравится, - когда говорит баритон, лицо мальчишки становится… пустым. Взгляд стекленеет. Стоит голосу смениться – и на него возвращаются эмоции: губы кривятся, вертикальная морщинка вклинивается между бровей.
- Куда теперь? – баритон.
Вместо ответа мальчишка вскидывает руку жестом автостопщика.
Из влажного ночного полумрака выныривает автобус.
Нора
Окрестности деревни Оттери Сент-Кетчпоул
17 августа 1998
Рон и Гермиона ловят Гарри, когда в пятом часу утра он пытается улизнуть из Норы через черный ход. После этого он смиряется, и они уходят следующей ночью, так же тайно, но – втроем.
Во время сборов украдкой он все пытается объяснить, насколько это опасно и почему он не хочет брать их с собой. Гермиона кивает и говорит, что они все понимают. Рон упрямо молчит и иногда взрывается: «Идиот!»
Том говорит, что у Гарри славные друзья. Его интонацию Гарри понять не может.
Как бы то ни было, он рад уйти из Норы. Впервые в жизни он понимает, насколько там тесно. Он задыхается в круговороте рыжих, в постоянном мельтешении, говоре и окликах…
Хотя настоящая причина не в этом.
Джинни делает вид, что все в порядке, но ее косые взгляды и неначатые фразы тяжело висят в воздухе.
Разумеется, это тоже не причина.
Он боится за них. Всех. Он каждую минуту ждет, что придут люди в белых масках, и боггарт Молли Уизли обретет плоть.
Но и это не главное.
Отвернувшись от дома, в котором спят бесчисленные рыжие, Гарри позволяет себе признаться в том, что они его раздражают. Шумные, нелепые, бессмысленные люди.
Он не уверен, что они раздражают именно его. Но не уверен на все сто и в обратном.
Постоялый двор «Верный ягненок»
Годрикова лощина
20 августа 1998
В этой гостинице слишком тонкие стены, и слышен голос Гермионы: «Нет, Рон, я верю в магическую контрацепцию, но предпочту воспользоваться всеми возможными средствами защиты…» Гарри не может с ней не согласиться: лучше обезопаситься, особенно если имеешь дело с отпрыском Уизли.
Он предполагал, что все этим закончится, когда Рон, краснея до корней волос и отводя глаза, сказал, что они с Герми возьмут отдельный номер. На двоих.
«Вот так, да… Что значит «откуда я знаю, как это надевать?» Я прочитала инструкцию!»
Он не предполагал только, что в этой гостинице настолько тонкие стены.
Стоны и пыхтение за стеной. Гарри семнадцать. Он все равно не заснет, пока эти двое не заткнутся. Его руки двигаются будто сами по себе.
Он не пытается представить двоих, занимающихся любовью в соседней комнате. Или Джинни. Или Чоу. Зато видит невероятно красивую блондинку, скидывающую слизеринскую мантию и садящуюся на него верхом; она улыбается пухлыми губами и гладит его грудь. Это не похоже на фантазию, скорее на воспоминание.
Девушка выдыхает: «Том…» Его рука плотнее сжимает член. Ему не нравятся блондинки.
Мысленное хмыкание, и место блондинки в его воображении занимает рыжая, подозрительно похожая на всех Уизли сразу, с головы до пят в веснушках. Гарри возмущенно мотает головой и двигает рукой сильнее. Он уже привык к фантазиям – воспоминаниям? - Тома, но ему хочется, чтобы это поскорее закончилось.
«А если так?» - шепчет Том, и у новой фантазии нет лица, но есть крепкое тело, гладкая пряно пахнущая кожа, под которой катаются мускулы, и сильные руки. Гарри возмущенно захлебывается воздухом… и выдыхает протяжным стоном.
За стенкой подозрительно затихают.
Гарри стоит на коленях на кровати, и левая рука, перестав подчиняться его воле, тянется к губам. Он облизывает собственные пальцы, липко-соленые от пота, и в следующую минуту они уже скользят между ягодиц, находят, надавливают...
Перегнувшись пополам, Гарри утыкается лбом в простыни. Фантазии теряют конкретность, оставляя неясные образы – тела, прикосновения, тепло… Он уже не понимает, чья рука сжимает его член, и в чьем теле, тесном и горячем, двигаются его пальцы, и чьи пальцы двигаются в его теле, поворачиваются, задевая что-то, что включает удовольствие, густое и горячее, как лава.
Кажется, Том кончает первым.
Гостиница «Бочонок и монета»
Округ Суффолк
5 октября 1998
- Она не плавится, ее невозможно расколоть… ее даже молния не берет. Про магию и не говорю, с нее мы начали.
- Дамблдор носил кольцо полгода.
- У нас нет столько времени!
- Пока мы не найдем остальные…
Гарри не участвует в разговоре. Он сидит на кровати очередной безликой гостиницы, держа проклятую чашу в руках. Столько шума. Обычный кубок, ничего особенного.
«Ничего особенного?» – усмехается Том, и пальцы Гарри немеют. От чаши словно протягиваются невидимые ниточки капилляров, впиваются под ногти, уходят глубоко в его кровеносную систему… он едва удерживается от крика.
- Что это? - выдыхает он беззвучно, забывая, что можно просто подумать.
«Он. В этой чаше».
- …может быть, зелье, - доносится со стороны Рона и Гермионы.
- Сомневаюсь. Стоит посоветоваться с кем-нибудь… например, с Люпином…
- Никаких советов, - подает голос Гарри. – Это касается только меня. Ну, и вас. Они нам не помогут.
- Но, Гарри… - начинает Гермиона, но замолкает под его взглядом. Не Гарри – Тома. Впрочем, она этого не знает.
- У меня уже голова разболелась от всей этой болтовни, - Гарри резко срывается с кровати, вылетает из комнаты, так стремительно, что Рон и Гермиона даже не успевают забрать у него чашу.
- И что теперь? – рычит он, когда за ним с грохотом захлопывается дверь его номера.
- Теперь, - явно смакуя каждое слово, говорит Том его губами, - поставь чашу на стол и успокойся.
- Я спокоен.
- Мне лучше знать.
Гарри подчиняется. Лучше так, чем дождаться, когда Том заставит его тело проделывать то, что считает нужным.
В конце концов, таковы условия сделки.
Чаша занимает место на столе. Ладони обнимают ее удобно и ласково. «Успокойся,» - шипит Том, и что-то такое делает с ритмом его дыхания, что его вдруг охватывает спокойствие, граничащее с безразличием.
- Гермиона сказала, что ее нельзя уничтожить магией… - говорит он, чувствуя поднимающуюся внутри волну.
- Гермиона! – презрительно фыркает Том, и ладони Гарри взрываются потоком силы.
Шрам обжигает болью так, что голова как будто вот-вот расколется пополам. И следом наваливается смертная тоска. Все, что он считал тоской раньше, с этим несравнимо: он умирает, вот сейчас, сию секунду, и больше никогда не будет существовать, и это небытие неизбежно и бесконечно, и…
- Гарри! Гарри, что случилось? Гарри! Рон, да помоги же мне его поднять!
Гермиона трясет его за плечо. Гарри смотрит на облезлый ковер, в который он уткнулся лицом, и счастливо улыбается. Жизнь прекрасна. Как он раньше этого не замечал?
Рон перестает пялиться на кусок застывшего металла с отпечатками сминавших его ладоней и принимается перетаскивать Гарри на кровать.
Руины замка XII века
Уайлтшир
28 декабря 1998
Снейп извивается, как червяк на крючке. Гарри смотрит на него с чувством, похожим на смесь ужаса и любопытства. И то и другое направлены не на Снейпа – на него самого. И Гарри не уверен, насколько это его собственные чувства.
У него впервые в жизни получилось Круцио.
«Хватит, ты убьешь его», - говорит Том буднично.
«Я и хочу, чтобы он сдох».
«Не хочешь».
«Иди к черту».
«Ты еще не умеешь убивать».
«Зато ты умеешь».
«Я не хочу его смерти».
«Почему?»
«Он может быть полезен».
Пауза.
- Фините Инкантатем.
Черные сальные пряди липнут к мокрому от пота лицу. Снейп тяжело дышит и пытается подняться.
- Петрификус Тоталюс, - мстительно говорит Гарри, выбрав момент, и Снейп застывает в неустойчивой позе… через секунду заваливается на сторону, лицом в пол. Гарри переступает через него и берет из узкой ниши в стене бронзовое перо. На стержне – вписанная в герб буква «R». И тянутся под ногти невидимые сосудики…
- Четвертый, - говорит Том и проводит кончиком пера по губам. Вздрагивает от ощущений, похожих на удивительно приятный ожог, уже Гарри.
Гриммольд Плэйс, 12
Лондон
29 декабря 1998
Гарри ненавидит, ненавидит, ненавидит Легилименцию. И Снейпа.
И Тома, который решил «попробовать». Гарри был против.
Распластавшись на полу, он ловит ртом воздух и никак не может вдохнуть как следует. Воспоминания мелькают, как поднятые ветром листья, оттирая его в глубину сознания – и он ничего не может с этим сделать. Только смотреть…
…как перо Рейвенкло плавится в руках, капая на пол…
…как Гарри лежит на кровати в своей комнате у Дурслей, с глухой тоской глядя в потолок - и вздрагивает, услышав звучащий в голове голос…
…как тянутся бумажные дни – описать это невозможно, это не похоже ни на что из известного Гарри, но они именно бумажные и с привкусом чернил, и так похожи друг на друга, что каждый час кажется вечностью…
…как Том произносит, улыбаясь уверенно и обаятельно:
- Северус Снейп, я не ошибаюсь? Очень приятно познакомиться.
Сеанс Легилименции прерывается. Ошарашенный настолько, что ему уже все равно, Гарри смотрит на Снейпа снизу вверх и думает, что никогда еще не видел на лице бывшего профессора такого неприкрытого изумления.
Гриммольд Плэйс, 12
Лондон
30 декабря 1998
«Ненавижу тебя», - измученно говорит Гарри, глядя на часы. Стрелки плывут перед глазами, но понятно, что уже далеко за полночь.
«Это взаимно, Гарри», - отвечает Том, и Гарри чувствует, как уголки рта изгибаются в безупречно вежливой улыбке. Он так улыбаться не умеет.
Они оба совершенно искренни.
Уткнувшись лицом в подушку, Гарри понимает, что вымотан так, что заснуть не сможет. В голове все еще плавают обрывки разговора Тома и Снейпа, вкус фраз вязко стынет на губах.
- Мои взгляды и взгляды моего, м-м, альтер эго, - говорит Том, удобно сидя в кресле напротив Снейпа, - разумеется, совпадали в нашей общей юности, но с тех пор заметно разошлись. Его методы – думаю, я уже не могу говорить о нем «я», мы совершенно разные личности – кажутся мне нерациональными и малорезультативными. Как бы вы их оценили?
Снейп соглашается. Он выглядит уверенным, но во взгляде то и дело мелькает странное выражение. Неудивительно, впрочем – такие речи произносит никто иной как Гарри Поттер. Иначе как странной ситуацию не назовешь.
- Не могу сказать, что наши взгляды на маго-маггловские отношения сильно отличаются, - продолжает Том. - Однако сложившаяся социальная система, заметная диспропорция между магическим и маггловским населением, количество смешанных союзов… все это делает крайние методы, которые выбирает Лорд Волдеморт, бессмысленными.
- Разве вы сами – не Лорд Волдеморт? – перебивает Снейп.
- Боюсь, что хотя имя это выбирал я, но теперь оно безнадежно скомпрометировано. Так вот, я считаю, что нам следует придерживаться более мягкой политики. Магическое общество давно требует реформ; если направить эти реформы в нужное нам русло, можно добиться построения нового вида общества, в котором чистокровные маги займут причитающееся им место, при этом вообще не прибегая к насилию…
У Гарри голова идет кругом от этих бесед. Но Снейп явно понимает, о чем речь, и чем дальше говорит Том, тем чаще Снейп кивает, и его замечания все больше направлены не на то, чтобы разрушить построения собеседника, а на то, чтобы поддержать их. В его глазах появляется блеск, и когда он в какой-то момент наклоняет голову, то неожиданно кажется очень молодым, почти как в той давней сцене, увиденной Гарри в думоотводе.
«Он собирается все обдумать, но я уверен, что он согласится, - говорит Том довольно. – Он разумный человек. И очень приятный собеседник».
Гарри так не считает. Он хочет, чтобы Том заткнулся. И убрался из его жизни, вместе со Снейпом. Хотя нет, Снейпа пусть оставит. Гарри все еще хочет отомстить за Дамблдора.
«Он должен умереть».
«Он нам нужен».
«Ты обещал».
«Он выведет нас на Драко и пятый Хоркрукс».
«А как же сделка?»
«Ты хочешь убить Снейпа и Волдеморта. Чтобы добиться второго, первое нужно отложить».
Гарри стискивает подушку и скрипит зубами.
«Ненавижу».
Спиннерз-Энд
17 февраля 1998
Драко сейчас как никогда похож на белого хорька. Загнанного в угол и уже осознавшего, что из этой передряги он выйдет только в виде шкурки. Он дрожит всем телом и скалит узкие зубы, белесые пряди липнут ко лбу. Его взгляд бегает, меняясь, как хамелеон на радуге: от лица Гарри – «Ненавижу! Я бы…» – к лицу Снейпа – «Как вы могли, сэр… пожалуйста…» – и к Уизли, скорчившемуся на полу над телом Гермионы. «Я не виноват, не виноват, не…!»
Гарри хочется присоединиться к Рону, который всхлипывает и греет дыханием леденеющие руки девушки. Но с того момента, как Снейп выпрямился, перестав щупать пульс, и молча качнул головой, Гарри нет здесь. Гримаса боли на лице, судорожно стиснувшие палочку пальцы, порывистые вздохи – это все Том.
И это Том склоняется над Гермионой, мягко отстраняет Рона и подхватывает тело на руки. Это Том кивает Снейпу, тот без слов понимает его распоряжение – и Драко, съежившийся, как в ожидании удара, застывает под Петрификусом и, покачиваясь, всплывает в воздух. Рон цепляется за рукав Гарри – Тома – не сводя глаз с лица Гермионы.
Чувствуя вес тела у себя на руках, Гарри снова и снова вспоминает, как это было легко: принять ее, отлетающую от Экспеллеармуса к стене, на раскрытую ладонь, и подтолкнуть, совсем немного – так, чтобы висок оказался на одной линии с углом рассохшегося комода.
«Этого не было в условиях сделки!» - молча кричит Гарри. И получает в ответ: «Это случайность». Том говорит так убедительно, и так хочется согласиться. Потому что иначе…
Но снова и снова: вес – она легче, чем Гарри думал – толчок – глухой удар.
«Это случайность».
В это почти можно поверить. Ведь это Гарри взмахивал палочкой за секунду до этого, и Гарри смотрел на медленно оседающее тело, и Гарри орал «Экспеллеармус» так, что палочка Малфоя выбила окно, впуская в комнату ледяной ветер…
И только секунду – всего одну секунду – он не был собой.
Или ему показалось?
Гриммольд-Плейс, 12
Лондон
19 февраля 1998
В семейной библиотеке Блэков всегда темно. Сколько свечей ни зажигай – все равно свет будет съеживаться, прятаться от растянувшихся теней. Гарри подозревает, что даже если поджечь бесконечные ряды книг, тянущиеся до потолка, светлее не станет – они сгорят черным огнем, и копоть замажет окна.
У него болят глаза от многочасового чтения готического шрифта. Голова тоже болит, но на голову все время жалуется Том, поэтому Гарри жалуется на боль в глазах. Но ни один не хочет уходить. Они ищут одно и то же; и оба ценят горькую иронию этого единства.
Снейп появляется из теней библиотеки беззвучно, словно соткавшись из них, только руки и лицо – из болезненно-желтого воска. Тяжело опускается в кресло; при этом пальцы вцепляются в подлокотник так, что кажется – дерево сейчас захрустит.
- Что он? – говорит Гарри с интонациями Тома, и Снейп вскидывает на него изумленный взгляд. Том хмыкает и оттесняет Гарри в сторону. Снейп щурится; похоже, даже этот тусклый свет режет ему глаза.
- Как обычно. Требует разыскать Гарри Поттера. Его что-то тревожит, но он не понимает, что.
- Он потерял связь с Хоркруксами. И даже несмотря на то, что хотя уничтожено уже больше половины, он этого не замечает. – Том удовлетворенно кивает.
- Да. Но известие о захвате Малфоя привело его в ярость, - Снейп чуть заметно морщится, и пальцы на подлокотнике дергаются.
- Он знает, что Хоркруксы уничтожены?
- Нет. Он считает, что мы просто держим их у себя.
Том доволен. Очень доволен. Он отстукивает пальцами барабанную дробь на переплете древнего фолианта. Встает и стремительно проходится по комнате. Пробегает взглядом по поблескивающим золотом корешкам и оборачивается к Снейпу. Тот сидит в кресле, глядя в пол; бледный профиль плывет в полумраке, как лунный серп поздней осенью.
- Что решили с Драко? – спрашивает он тусклым голосом.
- Он принес клятву Ордену.
- А Уизли?
- Уизли не согласен… но все понимают, что он просто убит горем. Когда Гарри поддержал Малфоя, все со скрипом, но согласились.
Гарри помнит, как смотрел на него Драко, когда он предложил ему служить Ордену в обмен на жизнь и относительную свободу. В первый момент Малфой не поверил, что неудивительно. Но Том умеет убеждать.
- Не удивились, что Поттер предлагает в члены Ордена своего злейшего врага?
- Злейший враг Гарри, - мягко ответил Том, - Лорд Волдеморт. Твое появление здесь убедило Орден, что Гарри перерос свой юношеский максимализм.
Снейп склоняет голову; выглядит это так, будто он хотел кивнуть, но на то, чтобы поднять голову, ему сил уже не хватило. Пальцы левой руки подергиваются.
Том двумя шагами преодолевает расстояние до кресла и рывком задирает Снейпу рукав. Тот пытается отдернуть руку, но Том держит крепко. Похожая на раковую опухоль, метка пульсирует на восковой коже. Том проводит над ней рукой… потом – накрывает ладонью, по которой уже бежит колючее тепло.
Снейп дергается, его лицо перекашивает болью… а потом на нем проступают изумление и покой. Разглаживается вертикальная морщина на лбу, дрогнув, расходятся сведенные в ниточку губы, он порывисто вздыхает и откидывает на спинку кресла.
Том следит за этими переменами, и Гарри – вместе с ним. Это выглядит… красиво. Лицо Снейпа, прорезанное глубокими тенями, напоминает источенную временем и ветрами древнюю статую. Его трудно назвать соответствующим канонам красоты какой бы то ни было эпохи, но оно завораживает…
Гарри понимает, что снова ловит мысли Тома, и неприязненно стряхивает липучий морок. На его взгляд, Снейп уродлив. Хотя…
…он теперь не совсем в этом уверен.
Ток магии в ладони прекращается, но Том не убирает руку. Не отводя взгляда от лица Снейпа, сдвигает ладонь выше. Большой палец приходится на сгиб локтя, где бьется пульс; выводит круг на коже. Глаза Снейпа раскрываются шире, он внимательно смотрит Тому в лицо. Еще круг. Еще…
«Нет! – кричит Гарри, понимая, к чему Том ведет. – Не с этим ублюдком!»
«Я хочу его, - невозмутимо отвечает Том. – Не волнуйся. Тебе понравится».
Снейп кладет руку поверх руки Тома – Гарри – сейчас все-таки Тома, и кивает.
…Гарри смиряется с происходящим, когда худое тело выгибается под ним, и бисер пота блестит на спине, вокруг острых позвонков. Его все еще перекашивает от отвращения, когда Том нагибается, чтобы слизнуть несколько соленых капель – но ярость уходит, и в конце концов его тоже накрывает волной непривычно острого удовольствия.
Поднимаясь со стола и запахивая мантию, Снейп бросает несколько севшим голосом:
- В трактате Теодора Орешника «О совпадениях, сочетаниях и слияниях…» вы не найдете ничего по интересующему вас вопросу.
Том вздергивает бровь.
- О попадании душ в чужие тела писал больше всего Вирсавий Аскет, и еще есть ряд недавних трудов у американских магов, по поводу раздвоения личности. Но все предлагаемые ими методы несовершенны и… - Снейп оборачивается, застегивая пуговицу у горла, и тяжело смотрит Тому – Гарри в лицо. – И предполагают, что одна из душ в ходе лечения погибает.
Поджав губы, Том задумчиво кивает и закрывает недочитанный трактат.
Школа волшебства и чародейства Хогвартс
23 мая 1998
Ночные коридоры Хогвартса сегодня полны особой, гнетущей тишиной. Гарри вздрагивает при каждом шаге, эхо от которого разносится по закоулкам и, кажется, доходит до самых кончиков башен.
Карта Мародеров вывела его в самый дальний флигель замка, и теперь он пытается сориентироваться. По крайней мере, закончились неиспользуемые коридоры, полные пыли и паутины, и начались уже более знакомые помещения.
Он не сразу понимает, что не так с замком, кроме этой жутковатой тишины. И только на подходе к Большому залу замечает, что рамы портретов пусты. Детали фона тонут под потемневшим лаком, а людей нет. «Портреты бежали» - сказал Финеас Блэк с портрета в доме на Гриммольд-Плэйс. Интересно, куда? Ведь не у всех есть вторые рамы…
Даже портреты бежали перед Лордом Волдемортом, захватившим неприступный Хогвартс, истинное сердце магической Британии.
Новый поворот выводит Гарри к двери, которую стережет горгулья. Он останавливается: нужен пароль… но дверь открывается сама.
В кабинете директора его уже ждут.
- Гарри Поттер, - со вкусом произносит лорд Волдеморт, и из-за его спины раздаются шепотки и подхалимское хихиканье Петтигрю. – Мы заждались тебя. Наконец все в сборе.
Стол куда-то убрали, и Волдеморт сидит в кресле директора, как на троне. Среди пурпура и золота отделки кабинета его бледность выглядит особенно уродливой.
Петтигрю жмется за спиной Лорда. С другой стороны – мрачной тенью – маячит Снейп. Гарри встречается с ним взглядом: безупречный черный лед.
У ног Волдеморта сидит Невилл Лонгботтом. У него на коленях – меч Гриффиндора. Рядом покачивается, подняв голову, Нагини.
- Не правда ли, приятная встреча? – Волдеморт улыбается. Отвратительное зрелище.
- Где твои прихвостни? – Гарри знал, что Невилл здесь, но все же… У Лонгботтома странный взгляд. Империо.
- Охраняют замок. Нам есть о чем поговорить… без лишних свидетелей.
Совместные силы Ордена и Министерства штурмуют Хогвартс второй день. Иначе Волдеморт не отказался бы от свидетелей своего триумфа. А в триумфе он уверен.
- И ни один не сможет жить, покуда жив другой… - нараспев произносит Волдеморт. – Пожалуй, пора разрешить это противоречие. Невилл…
Невилл поднимается. Перехватывает меч за рукоять.
- Вас двое, детей, подходящих под предсказание, - говорит Волдеморт под хихиканье Петтигрю. – Вот и выясним, кто из вас – настоящий.
Невилл бросается на Гарри, высоко занося меч над головой. В его глазах на секунду мелькает жалкое выражение – «не хочу!» - но Гарри не до таких тонкостей. Он пригибается, уходя от удара, и прячется за тумбу, на которой стоит чайный сервиз.
Фарфор брызгает осколками. Невилл снова заносит меч.
«Палочка, Гарри!» - Том вскидывает руку, и Гарри в последний момент перехватывает инициативу, вместо Авады накладывая Ступефай.
Невилл с неожиданной для него ловкостью уклоняется, и меч крушит изящный чайный столик рядом с Гарри. Гарри толкает его остатки на Невилла и бежит поперек кабинета, в другой угол, за высокую подставку, на которой раньше сидел феникс. Взмахивает палочкой:
- Ступефай!
Невилл замирает. Но сбоку слышится ленивое:
- Фините Инкантатем. У него нет палочки, Гарри.
«Только не говори «это нечестно», - комментирует Том.
Сбоку на него беззвучно бросается Нагини.
Гарри катится по полу, уворачиваясь от смертоносных клыков. Что-то падает, что-то бьется и ломается, звенят стекло и металл… С другой стороны меч крушит все преграды, пробиваясь ближе.
«Хватай ее за шею!» - орет Том так, что Гарри бы оглох, прозвучи это вслух. «Почему бы тебе этим не заняться?» - огрызается он, швыряя в змею упавший откуда-то поднос. Том не отвечает. А Гарри при следующем броске Нагини обхватывает руками ее толстую шею, пониже клобука.
Она сильная, очень сильная. Она бьется в руках, брызжа ядом. С другой стороны свищет меч…
«Гарри», - начинает Том, но Гарри не слушает. Очки с него уже слетели, но и без них он видит приближающуюся сталь.
И в последний момент переворачивается, подставляя под меч голову змеи.
«Пятый».
Жуткий нечеловеческий звук наполняет комнату. Оглушенный, Гарри не сразу понимает, что его издал Волдеморт. В алых глазах плещется раскаленная ярость.
- Убей! – кричит он, вскочив из кресла. – УБЕЙ!
Невилл снова заносит меч.
Следующее заклинание произносит Том:
- Круцио.
И в сторону Волдеморта:
- Авада Кедавра!
- Авада Кедавра, - звучит на полтакта позже. Песня феникса взмывает под высокий свод кабинета.
Гарри чувствует, как палочка дрожит в его руке, как магия пульсирует в теле. Сияющие нити пронизывают комнату, сияющие шары начинают движение…
«Держись», - шепчет Том, и палочку словно сжимает вторая рука. Шары, помедлив, катятся по нитям прочь…
И внезапно все пропадает.
Волдеморт медленно опускает палочку. И медленно оседает на пол.
Невилл опускается следом, продолжая цепляться за рукоять меча Гриффиндора, торчащего у Волдеморта из груди.
У Гарри сейчас, должно быть, такое же выражение лица, как у Волдеморта перед смертью.
Снейп переводит палочку с Невилла на успевшего завизжать Петтигрю и ровным голосом говорит:
- Авада Кедавра.
И смотрит на мертвое тело так, что Гарри понимает, насколько ему была отвратительна эта крыса.
Невилл расцепляет наконец руки на мече и начинает истерически рыдать.
- Молодец, Невилл. Молодец, Гарри, мой мальчик.
Гарри застывает, услышав этот голос. Тихие шаги. Шелест одежды. Так знакомо… Оборачивается медленно, медленно, и наконец встречается взглядом с небесно-голубыми глазами за очками-полумесяцами.
- Профессор Дамблдор, - получается хрипло.
- Да, - Дамблдор улыбается, совсем как обычно, еще даже до болезни, до кольца с черным камнем. Подходит к плачущему Невиллу, гладит его по голове. Лонгботтом поднимает голову – и на его лице проступает выражение, как у верующего, увидевшего бога. Дамблдор улыбается и ему. Совсем настоящий, совсем живой… живой?
- Прости меня, Гарри, - будто прочитав мысли Гарри, Дамблдор повинно склоняет голову. – Мне было необходимо убедить всех, что я мертв.
Гарри чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Невыплаканные год назад, ядовитые, как кислота.
«Старый манипулятор», - комментирует Том. И слезы вдруг высыхают.
- Я не мог предупредить тебя, - продолжает Дамблдор проникновенно. – Соображения секретности…
Гарри не слушает. Он смотрит на подол серебряных одежд Дамблдора, окунувшийся в лужу крови, змеи и Волдеморта. Кажущаяся в полумраке черной, она медленно-медленно ползет вверх по ткани…
- …только вы двое, вместе, могли завершить эту историю. Мне жаль, что тебе и Невиллу пришлось пройти через все это…
Снейп встречается с Гарри взглядом. Гарри не может понять выражения его лица, но понимает Том, и кивает.
- Я думаю, мальчики, все объяснения подождут до более удобного момента. Скоро сюда прибудет Орден и представители министерства, и…
Гарри понимает, что собирается сделать Том, раньше, чем его рука с палочкой поднимается.
«Не…» - начинает он, но тут Дамблдор поворачивается к Снейпу и произносит:
- Северус, пожалуйста…
- Авада Кедавра, - говорят Гарри и Том в унисон; связки стонут от двух рвущихся одновременно голосов.
На лице Дамблдора застывает улыбка.
После бесконечно долгой паузы, во время которой Гарри думает, что теперь он всегда будет видеть мир только ослепительно-зеленым и что никогда не сможет разжать сведенные на палочке пальцы, пол неожиданно бьет по коленям, разбивая их в кровь. Том изумлен до крайности, но Гарри нет сейчас до этого дела; он закрывает глаза, чтобы не видеть, как кровь пропитывает серебряные одежды и добавляет темные нити в белоснежные волосы.
За его спиной Снейп говорит:
- Обливэйт, Лонгботтом.
Гриммольд-Плейс, 12
Лондон
31 июля 1999
Герой британского магического общества, Золотой Мальчик, Победитель Волдеморта, Гарри Поттер выгибается, вцепляясь в спинку кровати, и мучительно стонет. В следующую секунду его руки разжимаются и сжимаются снова – уже в черных прядях. Том вколачивается в горло Снейпа, оставляя Гарри наблюдать и чувствовать, как наслаждение расползается по телу лавой от вулкана.
Ему нравится.
Он не заметил, когда прикосновения Снейпа перестали быть ему отвратительны. Кажется, незадолго до того, как Том напомнил ему о сделке. И Гарри обнаружил, что не хочет выполнения оставшейся части. Хотя до сих пор не понимает, почему.
Том кончает и удовлетворенно отодвигается, оставляя Гарри томное бессилие. Снейп вытягивается рядом.
- Дайте воды, Поттер, - говорит он устало, и Гарри, преодолев разлившуюся по телу блаженную лень, тянется на тумбочку, к графину.
Может быть, поэтому.
«Конечно, будь тут любой парень из твоего фан-клуба, он бы сам бегал за водой для Нашего Героя», - хмыкает Том и отбирает у Снейпа стакан, притягивает его в жесткий поцелуй. Губы прохладные и со вкусом воды и семени.
- Том, утром надо заняться перепиской, - говорит Снейп после поцелуя, откинувшись на подушки.
- Интересно, почему пишут Великому Гарри Поттеру, а отвечать на письма должен я? – притворно негодует Том.
- Потому что ты сделал его Великим, - отвечает Снейп. Том ухмыляется.
Гарри потягивается. Обижаться лень. Этот разговор он слышит далеко не в первый раз.
- А вам, Поттер, следует вспомнить, что завтра у вас интервью Ежедневному Пророку.
Может быть, поэтому.
Гарри, наверное, никогда не поймет, как он их различает.
- Сколько можно на «вы» и по фамилии, - бурчит Гарри, закрывая глаза. – Мы не на публике, в конце концов.
- Вы, мистер Поттер, теперь всегда на публике. Потому что вы – публичная фигура. Смиритесь с этим.
- Это входит в условия сделки, - отзывается Том.
«Ненавижу тебя», - мысленно шепчет Гарри.
«Взаимно», - отвечает Том почти нежно.
Снейп молчит, но оба знают, что он разделяет их чувства.
@темы: Гарри Поттер, фики, фикатон
-
-
26.01.2007 в 00:53Браво, да.
-
-
26.01.2007 в 01:14-
-
05.10.2009 в 11:40-
-
09.10.2009 в 00:44-
-
13.12.2009 в 18:07+1
Браво!!!