Фандом: Робин Хобб, "Сага о Шуте и Убийце"
Первые читатели: origami и Кларисса
Бета-читатели: Helga и origami
Объем: novel-length
Pairing: очевиден
Рейтинг: неторопливо нарастающий до R (а тем, кто любит погорячее, обещаю бонусом высокорейтинговые драбблы)
Summary: Прошло семь лет, и Фитц доволен своей жизнью. Но случай снова сводит его с Шутом. К чему приведет новая встреча Пророка и Изменяющего - и двух людей, чья близость преодолела даже смерть?
Эпиграфы: романы Робин Хобб в официальном переводе издательства ЭКСМО
Размещение: обсуждаемо, но только после того, как текст будет окончательно выложен здесь.
Ранее: Пролог 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 Эпилог
ГЛАВА 11. АРЭЛАДН
Он склонил голову и спросил: — Я ведь умер?
— Умер, — спокойно подтвердил я, но мне не удалось сдержать улыбку. — Но я ведь говорил тебе в Баккипе: я Изменяющий. Я могу изменить будущее.
Он стоял совершенно неподвижно, а потом на его лице появилось понимание — нечто похожее происходило с каменным драконом, когда тот пробудился. Жизнь наполняла Шута. Он задрожал, и на сей раз я без колебаний протянул руку и помог ему сесть. — Остальное, — потребовал он. — Расскажи мне остальное.
читать дальшеЯ догнал их на узкой просеке в еловом лесу. В сыром воздухе стук копыт разносился далеко, и я не удивился, что они ехали быстрее, чем следовало бы, учитывая невелику поклажу и то, какой долгий путь им предстоял. Но когда Кофетри, обернувшись, увидела меня, она сказала что-то своему спутнику, и они остановились.
Я не придерживал Ластвилла до последнего момента, и Огонек тревожно фыркнул и шарахнулся. Илим сердито прикрикнул на меня, но я не обратил на него внимания, подъехав вплотную к Кофетри, смотревшей на меня с укоризной. Я ответил таким же взглядом.
– И что помешало предупредить меня о том, что дела заставят тебя уехать? – сказал я.
– Я не была в этом уверена, когда мы разговаривали, – сухо ответила Кофетри, чуть вздернув подбородок. – Я отправила тебе записку с сыном деревенского старосты.
– Не могу сказать, что она многое объяснила! – вырвалось у меня.
– Многое я по-прежнему не могу тебе рассказать. – Кофетри сердито прищурилась, а потом выражение ее лица вдруг смягчилось: – Том, пожалуйста… Не заставляй меня.
Можно подумать, я когда-нибудь мог заставить Шута что-то сделать! Но начинать сейчас я не хотел, как бы сильно не стремился понять происходящее.
– Я не собираюсь тебя заставлять, – ответил я. – Ты расскажешь все сам, когда сочтешь нужным. У тебя будет много возможностей для этого, потому что я еду с вами.
– Том! – воскликнула Кофетри, а Илим двинул своего коня между нами и оскалился в мою сторону с неприкрытой враждебностью.
– Ты никуда не едешь, человек, – он произнес последнее слово как оскорбление. – Отправляйся обратно.
Я посмотрел на него свысока – попытался, так как он был выше ростом. Я не знал, говорил ли Шут ему что-нибудь обо мне, и что именно, но хотя я понимал, что, скорее всего, нарушаю планы Шута и мешаю ему играть выбранную им сейчас роль, однако сейчас мне было все равно. Я не собирался позволять белоземцу оспаривать мое решение. Сейчас я не принял бы даже возражения Шута; но он молчал, тревожно наблюдая за нами.
– Я еду, – твердо сказал я; Ластвилл, уловив мое настроение, затряс гривой и клацнул зубами в сторону Илима. Белоземец выпустил поводья из правой руки, потянувшись к клинку, но остановил движение, хотя и неохотно.
– Нам не нужен спутник, и тебя не звали в Белую Землю. Кто ты такой, чтобы навязываться нам? – прорычал он.
– Меня звали в числе прочих гостей, подданных короля Баккипа, – сквозь зубы процедил я в ответ. – Я всего лишь выехал немного раньше. Или ты откажешь мне в гостеприимстве, которое предложил твой король, нарад Илим? – он скрипнул зубами, и его конь нервно загарцевал на месте. – Что же до того, кто я такой… – я собирался сказать, что я давний друг Кофетри и желаю сопровождать ее в долгом пути, раз уж нам все равно по дороге; но Шут опередил меня.
– Он мой арэладн, – отчетливо произнес он, и Илим развернулся к нему так быстро, что туго обмотанные кожаными шнурками концы косиц у него на висках свистнули в воздухе. На его лице появилось такое же выражение неприязни, с каким он смотрел на меня. Кофетри опустила глаза.
– Я не знала, что он пожелает ехать со мной, – сказала она. – Он собирался ехать в Белую Землю вместе с посольством. Он звал меня с собой, но потом… – она кинула на меня короткий взгляд и в упор посмотрела на Илима. Тот поджал губы и пробормотал что-то вроде «фирада». Кофетри, услышав это, напряглась, но только выше вздернула подбородок.
Илим несколько раз перевел взгляд с нее на меня и обратно, словно обдумывая что-то. Я молчал; я не понимал, что происходит – довольно обычное, хотя и несколько подзабытое положение, но решил не вмешиваться без крайней необходимости. Наконец Илим кивнул своим мыслям и отъехал назад на пару шагов, так что его конь перестал быть барьером между мной и Кофетри.
– Мне нужно, чтобы твоя нэфира поехала со мной, – сказал он, подчеркнуто обращаясь только ко мне. – Если условием для этого будет то, что ты тоже едешь с нами, я вынужден его принять.
Я взглянул на Шута в поисках подсказки, но он смотрел в сторону. Слова Илима были мне непонятны, за исключением того, что он перестал возражать против того, чтобы я ехал с ними, хотя ему это по-прежнему крайне не нравилось. Я решил, что пока оставлю все как есть, а на ближайшем привале расспрошу Шута, и на этот раз не позволю ему ускользнуть от ответа.
– В таком случае нам следует двигаться, – сказал я тем же высокомерным тоном, которым обращался ко мне Илим. И, не дожидаясь ответа, тронул Ластвилла с места.
Разумеется, мы не уехали далеко: Ластвилл вымотался и едва-едва дошел до границы сырого мрачного леса. На его опушке мы разбили лагерь. Илим поинтересовался, захватил ли я с собой шатер или припасы, и на мой отрицательный ответ смерил меня уничижительным взглядом.
– Я куплю продукты для себя завтра в деревне, – сообщил я, припомнив, что действительно дальше по дороге видел на карте деревню.
– В этой деревне мы собирались сегодня ночевать, – со значением сказал Илим, принимаясь в одиночку устанавливать шатер. Кофетри занималась костром и подчеркнуто не участвовала в разговоре. Я хотел поговорить с Шутом, но пока что для этого не было возможности. Но хотя он выглядел невозмутимым, я догадывался, что он напряжен из-за того, что ему приходится путешествовать с двумя спутниками, относящимися друг к другу враждебно. Меня тоже не устраивало отношение Илима ко мне: он мне не нравился, и ехать через горы в такой обстановке было попросту опасно. Я не мог быть уверен, что он не перережет мне ночью горло. Он не был похож на человека, который на такое способен, но мой опыт доказывал, что люди непредсказуемы. Я понимал, что нужно хотя бы немного снизить накал между нами, и поэтому подошел к нему и начал помогать в установке шатра. Илим дергал ткань у меня из рук и бросал презрительные взгляды, когда ему казалось, что я делаю что-то не так, но я отвечал ему только высокомерным безразличием, которое перенял у некоторых наших аристократов. После того, как он устал воевать и занялся делом, мы быстро поставили шатер и занесли в него вещи. Места вполне хватало на троих; я заметил это вслух и предположил:
– Не думаю, что стоит покупать еще один шатер. Только лишняя возня, а в горах, чем больше людей окажутся в одном шатре, тем теплее будет.
– Ты уже бывал в горах? – спросил Илим, все еще холодно, но уже без затаенного рычания.
– Да, приходилось, – я хотел было сказать, что мы путешествовали тогда вместе с Шутом, но решил придерживаться кратких ответов и не упоминать лишний раз ни о чем, что связывало меня с ним. Пока что я знал меньше всех из нас троих, и это изрядно действовало мне на нервы.
Илим снова внимательно оглядел меня, на этот раз оценивая как спутника в путешествии. Я знал, что произвожу достаточно надежное впечатление – годы мирной жизни придали мне здоровья, но я не позволил себе обрасти жирком. Наблюдения Илима привели его к такому же выводу.
– После завтрашней деревни жилья нам уже не встретится, – неохотно сказал он. – Даже в нее заезжать – сильный крюк, но нам нужно купить еще мехов и одеял для нары Кофетри. Потом мы пойдем прямой дорогой к перевалу. Торговцы и послы так не ходят, но это быстрый путь.
– Почему вы так торопитесь? – спросил я, и тут же понял, что поторопился. Илим немедленно сжал губы и отвернулся.
– Ты увязался за нами – так и быть. Но незачем задавать вопросы. Ты гость короля, вот и езжай к нему.
Последняя фраза прозвучала странно, словно упоминание короля было Илиму неприятно. Я пообещал себе позже подумать об этом подробнее. Может быть, разговор с Шутом принесет ответ и на эту загадку...
Однако поговорить с ним в тот вечер мне так и не удалось. После ужина мы втроем некоторое время сидели вокруг костра в неловком молчании; Илим кидал на меня косые взгляды, словно ожидал, когда я уйду и оставлю их с Кофетри вдвоем, я ждал того же от него. Кофетри отмалчивалась, что было совсем непохоже на Шута. Наконец она поднялась, сказала, что устала, и ушла в шатер. Я был только рад последовать ее примеру – бессонная ночь давала о себе знать; но Илим выглядел бодрым, и я надеялся, что он предпочтет посидеть еще немного у костра или найдет себе другое занятие. Однако едва я пошевелился, как он вскочил и заявил, что тоже утомлен и к тому же хочет воспользоваться выпавшей возможностью отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Поэтому в шатер мы вошли вместе.
Кофетри уже спала... или выглядела спящей; она завернулась в одеяла, и я почувствовал угрызения совести – осенние ночи были холодными, а из-за меня Шуту пришлось лишиться возможности переночевать в тепле в последний раз перед переходом, который займет неизвестно сколько времени. Но я отогнал эту мысль: в конце концов, Шут сам не предупредил меня об отъезде и заставил гнаться за ним от самого Нордфорта. Я завернулся в плащ и улегся рядом с ним, не обращая внимания на Илима, который несколько мгновений спустя принялся устраиваться на ночлег с другой стороны, решительно разворачивая свою постель и производя при этом больше шума, чем мне казалось необходимым. Но веки у меня уже крепко слиплись, и я, прежде чем провалился в сон, успел только подумать напоследок, что холод может вызвать у Шута кошмары.
Но кошмар приснился не ему, а мне. Я стоял в тронном зале Бледной Женщины, и ее смех эхом дребезжал у меня в ушах, а передо мной Шут сидел верхом на каменном драконе и смотрел на меня без тени узнавания в глазах, и его лицо было пустым, он сам был пустым – перекованным. Меня знобило, но холод шел не снаружи, а изнутри меня; и я не мог сдвинуться с места. Мое сердце сжимал смертный ужас.
Потом в зале появилась Неттл. Она вышла у меня из-за спины, но я почувствовал ее раньше, чем увидел. Она изумленно огляделась, а потом повернулась ко мне; как только наши взгляды встретились, ледяной зал растаял, и я снова оказался в комнате Неттл, которую она предпочитала использовать как образ места для мысленных разговоров.
– Это был кошмар? – прямо спросила она.
– Д-да, – кивнул я, поняв, что снова обрел способность двигаться и начал согреваться.
– Что он значил? Та женщина отвратительна, но все казалось не слишком опасным. Такие кошмары трудно понять со стороны.
– Зачем тебе его понимать? – огрызнулся я. Я уже понял, что Неттл мне не снится – кошмар ослабил мои щиты, и она вошла в мой сон. Но мне совершенно не хотелось сейчас объяснять, в какой ужас приводило меня то, что мне снилось, и почему. Это не касалось ее, не касалось никого, кроме меня и Шута. И даже ему рассказывать об этом сне было бы непросто.
– Потому что я хочу тебе помочь, – ответила она с долей обиды в голосе.
– Я могу разобраться с этим сам, – сказал я. Но добавил, пытаясь смягчить свою резкость: – Спасибо за предложение. Но я, правда, могу справиться сам. Это всего лишь сон.
– О, всего лишь сны – это такая редкость, поверь мне, – протянула она. Склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. – Ты догнал его?
– Да. Ты его чувствуешь?
– Как слабое эхо. Но чувствую. Нет, я не полезу дальше, – предупредила она мои следующие слова. – Он мне этого не разрешал…
– А я разрешал? – поинтересовался я.
– А ты поставил щиты, хотя обещал со мной связаться, как только его найдешь. И где ты сейчас, кстати?
– Я еду в Белую Землю. С Шутом. И одним парнем оттуда, знакомым Шута.
Неттл широко раскрыла глаза.
– Знаю, знаю, это все очень странно, – поспешил сказать я, прежде чем она начала задавать вопросы. – Но они тоже едут в Белую Землю, и я решил поехать с ними, а не с посольством. Они едут быстрее; я успею осмотреться на месте и узнать что-нибудь полезное к тому времени, как вы доберетесь. Передай это Розмари, – добавил я, подумав.
– Она будет в восторге, – саркастически заметила Неттл. Я только пожал плечами. – Ты уверен, что не хочешь объяснить мне все как следует? – это было требование, но сформулированное как вопрос, и я воспользовался оставленной возможностью ускользнуть от ответа.
– Я не уверен, что смогу, и не хочу пытаться, потому что иначе совсем тебя запутаю. И я уже говорил, это долгая история.
– Ну так можешь начать ее рассказывать, – заявила Неттл, устраиваясь в кресле поудобнее, словно собралась слушать менестреля.
– О нет, только не сейчас! В следующий раз, обещаю. Но дай мне сегодня выспаться.
– Обещаешь? – она задумчиво куснула нижнюю губу. Я вдруг понял, что наш разговор похож на разговор отца с маленькой дочерью, которая просит рассказать ей сказку на ночь. Эта мысль заставила мое сердце сжаться разом от сожаления, что я никогда этого не делал, и счастья от сознания того, что у меня есть Неттл, моя дочь. Она словно почувствовала, о чем я думаю, и улыбнулась мне: – Хорошо. Но в следующий раз не вздумай увильнуть!
Я кивнул. Сейчас я ни в чем не смог бы ей отказать.
– Тогда спокойной ночи, – сказала она, и комната начала таять.
– Спокойной ночи, – отозвался я… и проснулся.
Ночь действительно была холодной; видимо, во сне я замерз и неосознанно придвинулся ближе к Шуту, потому что сейчас лежал наполовину на его постели. Я попытался отодвинуться и одновременно получше закутаться в плащ, но, натягивая ткань на плечи, понял, что чувствую не колючую шерсть, а что-то мягкое. Оказалось, что я укрыт одним из одеял Шута.
Я посмотрел на него; в темноте я едва различал очертания его тела в коконе из одеял, а ровное тихое дыхание говорило о том, что он спит. Я как можно тише поднялся, расстелил свой сложенный вдвое плащ на земле, так же близко к Шуту, как лежал до этого, а одеялом укрылся сверху. Так было намного теплее, и я быстро заснул и крепко проспал до утра.
Проснувшись утром, я не обнаружил Кофетри рядом; напротив меня, через ее смятую постель, тихо всхрапывал во сне Илим, а снаружи в шатер проникал запах кофе. Я выбрался из-под одеяла, поежился – несмотря на пожертвованное Шутом одеяло, я все равно продрог за ночь – и вылез наружу.
На костре булькала каша, а Шут приглядывал за ней, потягивая кофе из своей тонкостенной чашки. Несмотря на женский наряд, сейчас передо мной был именно мой старый друг, и я искренне улыбнулся ему.
– Доброе утро, – сказал я негромко, садясь напротив. Он бросил на меня строгий взгляд и сделал новый глоток.
– Ты считаешь? – поинтересовался он прохладно.
– Да, – упрямо ответил я, нахмурившись. Это больше напоминало лорда Голдена – не самая приятная мне ипостась Шута. Он пристально посмотрел на меня и отвернулся.
Я понимал, что Шут сердится на меня, так же, как я сердился вчера на него. Я навязался им в попутчики, хотя ему явно этого не хотелось, и он отговаривал меня, сколько мог. Но я не собирался разворачиваться и уезжать, поэтому ему придется смириться с моей компанией.
– Послушай, я беспокоюсь за тебя, – начал я решительно. – Может быть, ты не веришь в предсказание Джинны, но меня оно тревожит. И я не хочу…
– Предсказание, ха! – перебил меня Шут с неожиданной горечью. – Ты никогда не верил в мои предсказания, зато магичке, пошептавшей над твоей ладонью, веришь?
– Я всегда верил твоим предсказаниям! – запротестовал я.
Но он покачал головой.
– Ты всегда сомневался. До последнего момента. Разве нет?
– Но ты сам говорил, что не уверен, каким будет событие, пока оно не произойдет… – возразил я, но слабо – Шут был прав. Я всегда сомневался. И это стоило ему слишком многого… Я никогда не задумывался – не хотел задумываться – о том, что было бы, если бы я не сомневался в словах Шута. Если бы я встал на его сторону и принялся защищать Айсфира сразу, а не после того, как побывал в руках Бледной Женщины. Изменило бы это что-нибудь? Наверняка, я не зря был Изменяющим. Но я не верил до конца Шуту, хотя не верил до конца и Чейду, и протянул время. Шут никогда не обвинял меня в этом – он хотел, чтобы я принял решение сам. Но, возможно…
– Но ты был прав, Фитц, – неожиданно устало сказал Шут. – Слепо доверять в таких вещах нельзя. Ты сомневался – и изменял. Так и должно было быть. Все правильно, – он побаюкал чашку с кофе в ладонях, согревая пальцы.
В шатре зашелестело, и Илим откинул полог. Я встретился с ним взглядом, и он холодно сощурился. Я ответил пожатием плеч. Мне не хотелось сейчас играть в эти игры.
Кофе ни мне, ни ему не предложили.
Дорога проходила в неприятном молчании. Кофетри ехала посередине, и я и Илим то и дело бросали на нее взгляды, но ни один не решался заговорить. Изредка произносившиеся фразы повисали в воздухе. По-моему, мы все были рады, когда доехали до деревни: по крайней мере, там можно было разойтись по делам. Было решено переночевать в деревне, хотя и на день позже, чем предполагали Илим и Кофетри, купить все необходимое, отдохнуть – и людям, и лошадям – и выехать на следующий день еще затемно.
В небольшом деревенском трактире нашлось всего две комнаты, и, занимаясь закупкой провизии для себя и Ластвилла, я мрачно предвкушал ночь в компании Илима, который по-прежнему бросал на меня резкие взгляды, хотя и немного притупившиеся. Но когда вечером я вошел в комнату, куда раньше относил свои вещи, на одной из кроватей сидела Кофетри, полностью одетая, за исключением теплого плаща.
– Я, кажется, ошибся комнатой, – сказал я, делая шаг назад.
Но она быстро покачала головой:
– Все правильно. Заходи и закрой дверь.
Я подчинился, скорее от неожиданности, и сел напротив нее. Она сняла обруч, встряхнула волосами, и на меня взглянул Шут.
– Сегодня я ночую с тобой. Или у тебя были другие планы на вечер? – он ухмыльнулся и подмигнул. Я натянуто улыбнулся: я отвык от такого рода шуток, а сейчас, когда он сидел передо мной в женском платье, они звучали особенно странно.
– Не было. Но что подумает Илим? – я сказал это резче, чем хотел бы.
Шут посерьезнел.
– Он подумает, что арэладн и нэфира ночуют в одной комнате, а остальное – не его дело, – сказал он не менее резко.
– И как мне это понимать? Кем ты нас выставил? – я не хотел разговаривать в таком тоне, но слова сами вырывались. Шут вскинул голову.
– Не выставил, а сказал чистую правду. Это означает, – он в упор посмотрел на меня, – что ты спас мне жизнь.
Я смутился. Я действительно представлял другое, низкое значение незнакомых слов, но мое смущение вызвало не только это: я никогда не думал о том, что сделал для Шута, так, как назвал это он. Я сделал то, что должен был сделать – необходимое для меня самого. Точно так же я лечил бы свои раны.
– Я всего лишь отплатил тебе тем же, – промямлил я наконец.
Но Шут не согласился.
– Ты сделал гораздо большее, и мы оба это знаем. Но речь сейчас не об этом. То, что я назвал нас так, ничего не меняет в наших отношениях – мы знаем, кто мы друг для друга, правда? – он бросил на меня быстрый взгляд, и я поморщился: я вспомнил, как он говорил мне нечто подобное, и чем все закончилось.
Но сейчас я мог уверенно ответить:
– Да.
Шут медленно кивнул, словно сам себе.
– Однако мне нужно было объяснить Илиму, кто ты и почему имеешь право требовать ехать с нами. И это… было самым простым вариантом. И соответствующим правде.
– Понятно, – сказал я, хотя мне это не слишком нравилось.
Но Шут продолжил:
– В Шести Герцогствах спасение жизни и плата за него – личное дело участников. Но в Белой Земле это не так. И в Клерессе тоже – как странно, что в таких далеких друг от друга местах так совпадают обычаи!
Я уставился на него. Он бесстрастно принялся рассказывать:
– В Белой Земле человек, спасший жизнь другому, получает ее в свое распоряжение. Навсегда. Поэтому Илим перестал возражать; он знал, что я не имею права возразить тебе. Ты можешь отдавать мне любые приказы, я должен буду выполнить любое твое пожелание.
– Нет! – выдохнул я еще раньше, чем он успел договорить. И торопливо переспросил: – Ты считаешь себя обязанным делать это? Для меня?
Шут посмотрел на меня без выражения и спросил:
– А ты – ты считаешь, что я должен?
Я представил себе это: Шут, покорный каждому моему слову; Шут, подобный моему рабу. Картина показалась мне отвратительной.
– Нет. Ни в коем случае, – твердо ответил я. И увидел, как плечи Шута опустились, словно он наконец расслабил их.
– Я знал, что ты так и скажешь, Фитц, – сказал он и приподнял уголки губ: – Но в Белой Земле нам придется поиграть в это. Не желаешь поменяться местами с лордом Голденом, Том? – он иронично подвигал бровями.
Я не мог не усмехнуться:
– Лорд Голден был неплохим господином, но если ты будешь таким же ужасным слугой, каким был я, боюсь, у меня скоро пропадет охота к этой игре.
Шут рассмеялся.
– Тогда придется придумать новую игру. Но сегодня, – он зевнул, деликатно прикрыв рот рукой в перчатке, – моя фантазия уже отправилась ко сну, не дожидаясь меня.
– Придется потерпеть до утра в старых ролях: Шута и Фитца, – отозвался я, подавляя ответный зевок. Шут покосился на меня.
– Я согласен потерпеть, но только лежа в кровати, – сказал он. Я не сразу понял, что он имеет в виду; но под его выразительным взглядом до меня дошло. Я встал и вышел за дверь. Мы могли быть сколько угодно близкими друзьями – я мог даже побывать внутри тела Шута, в буквальном смысле, но он все равно оберегал свое личное пространство.
Пока я подпирал дверь, позволяя ему переодеться, мимо прошел Илим. Он ожег меня яростным взглядом, но промолчал – даже в ответ на мое пожелание доброй ночи. Однако эта встреча вернула мои мысли к тайнам этих двоих – Илима и Кофетри – в которые Шут до сих пор не удосужился меня посвятить.
Поэтому, вернувшись в комнату, где Шут уже лежал, по уши натянув одеяло, я задул свечу и спросил, забираясь в свою кровать:
– Ты не хочешь рассказать мне, зачем едешь в Белую Землю, да еще в такой спешке?
Молчание тянулось так долго, что я подумал было, что Шут решил меня проигнорировать или просто заснул. Но он все-таки ответил:
– Илим – мой хороший друг, как и нарад Арлет. У них возникли некоторые неприятности, в решении которых я могу помочь. Мы считали, что мое участие понадобится позднее, но ситуация изменилась. Такой ответ тебя устроит?
Я был поражен. Шут больше не говорил загадками, хотя его ответ был не более понятен. Я сказал:
– Не думаю, что это хоть сколько-нибудь проливает свет на происходящее.
Зашуршала ткань, и я различил в темноте, что он приподнялся на локте; случайный луч свет отразился в обращенных на меня глазах.
– Ты будешь требовать от меня объяснений или позволишь рассказать все тогда, когда картина станет понятнее мне самому?
По нотке напряженности в его тоне я понял, что предыдущий разговор о праве спасителя еще не отпустил его, и что он ждет, что я передумаю и воспользуюсь данным мне правом. Это недоверие задело меня больнее, чем можно было бы предположить.
Я сухо сказал:
– Конечно, я подожду, пока ты мне не объяснишь все сам. Когда еще ты поступал иначе?
Я услышал тяжелый вздох и звук опустившегося на кровать тела. Через минуту, когда мои глаза уже начали слипаться, с кровати Шута донеслось:
– Спокойной ночи, Фитц.
– Спокойной ночи, – ответил я после паузы, уловив тень неуверенности в его голосе. Он снова вздохнул, на этот раз успокоенно, и вскоре пришел сон.