Шут и Убийца
Фандом: Робин Хобб, "Сага о Шуте и Убийце"
Первые читатели: origami и Кларисса
Бета-читатели: Helga и origami
Объем: novel-length
Pairing: очевиден
Рейтинг: неторопливо нарастающий до R (а тем, кто любит погорячее, обещаю бонусом высокорейтинговые драбблы)
Summary: Прошло семь лет, и Фитц доволен своей жизнью. Но случай снова сводит его с Шутом. К чему приведет новая встреча Пророка и Изменяющего - и двух людей, чья близость преодолела даже смерть?
Эпиграфы: романы Робин Хобб в официальном переводе издательства ЭКСМО
Размещение: обсуждаемо, но только после того, как текст будет окончательно выложен здесь.
Ранее: Пролог 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 Эпилог
ГЛАВА 9. НЕЖДАННЫЙ ГОСТЬ
- Я видел Шута, знаю лорда Голдена и слышал, как ты разговаривал с этой Йек женским голосом. Янтарь. Должен признаться, что это озадачивает меня больше всего. Почему ты выдавал себя за женщину?
читать дальшеДни до осеннего солнцестояния, когда посольство должно было прибыть в Нордфорт, проходили неторопливо. Солнце чередовалось с дождями, постепенно уступая им место; и с наступлением холодов у Шута участились кошмары. Однако теперь я хотя бы не чувствовал себя таким беспомощным. И все же, чем ближе был мой неминуемый отъезд, тем меньше мне хотелось уезжать. Я больше не заговаривал с Шутом о предсказании Джинны, но несмотря на попытки убедить себя в том, что она действительно ошиблась, по-прежнему тревожился. Мне не хотелось оставлять Шута зимовать одного в глуши. Я даже предложил ему поехать в Баккип, но он, пусть и в шутливой манере, но решительно отказался.
Наконец Неттл сообщила мне, что они прибыли в знакомый мне городок, где мы с Шутом останавливались по дороге к его дому. На следующий день посольство должно было достигнуть Нордфорта. Мне не требовалось много времени на сборы; но вечером, когда мы с Шутом в последний раз сидели у камина, я спросил его:
- Ты не хочешь поехать со мной?
Он странно посмотрел на меня, его пальцы замерли на лютне, прервав мелодию.
- Куда?
- В Нордфорт.
- Не думаю, - он безразлично пожал плечами и заиграл что-то другое, со сложными переборами.
- Почему бы и нет? - настаивал я. - Наверняка там можно будет купить еще мехов и теплых тканей - больше, чем в этой деревне. А зимой они тебе понадобятся.
Шут пожал плечом, не переставая играть, но мои слова его явно не убедили.
- К тому же я хотел бы, чтобы ты познакомился с Неттл, - добавил я неуверенно. - Если ты хочешь, конечно.
На это он поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Кажется, он сомневался; но в конце концов пожал плечами и сказал:
- Лучше в другой раз. Когда вы будете возвращаться, например.
Я задумался, пытаясь найти другие способы его убедить. Неожиданно я услышал голос Ночного Волка:
Почему ты так стремишься уговорить его поехать с тобой? - спросил он с долей насмешки. Я нахмурился. Мне хотелось еще какое-то время присмотреть за Шутом; и хотелось…
- Я хочу еще какое-то время побыть с тобой, - искренне сказал я, и Шут замер; струны под его пальцами недовольно зазвенели. Наконец он бросил на меня непонятный взгляд и улыбнулся:
- Я иду собираться, - сказал он, легко вскочил на ноги и исчез за дверью своей спальни.
Мы выехали на рассвете, рассчитывая приехать в Нордфорт достаточно рано, чтобы найти место для Шута на постоялом дворе - он не хотел присоединяться к посольству, опасаясь, что кто-нибудь может узнать лорда Голдена. Нам повезло: день выдался солнечным, хотя с утра было зябко, и Шут кутался в плащ Кофетри, отделанный белым мехом. Из ее нарядов он надел только плащ и обруч, с которого снял подвески; остальная одежда была мужской, и я был втайне рад этому - привыкнуть к Кофетри мне так и не удалось.
Мы двигались не спеша, негромко переговариваясь, и уже выехали на дорогу, ведущую к тракту, когда Шут вдруг замер, приподнялся на стременах, прищурился вдаль - и развернул Топаза так резко, что конь недовольно заржал, и пришпорил его, что есть мочи направляя обратно к дому.
- Что случилось? - крикнул я вслед, а потом всмотрелся туда же, что и Шут. Со стороны деревни к нам приближался всадник. Он показался мне знакомым; вскоре я узнал Илима.
- Не жди меня! - донесся издали голос Шута, и я рассердился. Неужели он думает, что я уеду вот так, бросив его в непонятной ситуации, в обществе невесть как оказавшегося здесь белоземца, от которого Шут к тому же удирает что есть духу? Я развернул Ластвилла и поскакал к дому.
Топаз стоял у крыльца непривязанным, а дверь была приоткрыта. Я вбежал в дом; из спальни Шута донеслось тревожное «Кто там?», произнесенное голосом Кофетри.
- Фитц, - сердито ответил я, подходя к двери. - Ты не хочешь объяснить мне, что происходит?
- Не могу, - отозвался Шут тем же голосом, отчего я ничуть не перестал сердиться. - Слишком долго, и многого я просто не знаю. Пожалуйста, Фитц, поезжай в Нордфорт! Я приеду, если смогу…
- Нет уж, - резко ответил я. - Пока я не пойму, что тут происходит, я никуда не поеду.
- Как скажешь, - все так же из-за двери вздохнул Шут, хотя мне показалось, что ему не хотелось соглашаться. - Тогда, пожалуйста, когда приедет Илим, называй меня Кофетри. И не задавай вопросов. И не отвечай на них, предоставь это мне. И постарайся не вмешиваться. Я все объясню, обещаю. Ты сможешь это сделать? Если нет, то уезжай, прошу тебя.
Мне совершенно не хотелось изображать немого болвана в ожидании, пока Шут соизволит объяснить мне происходящее - наверняка в своей обычной загадочной манере - но уезжать, не получив объяснений, мне хотелось еще меньше.
- Да, смогу, - мрачно сказал я.
- Хорошо, - отозвался Шут, - тогда не отвлекай меня пока что, пожалуйста. - За дверью зашелестела ткань и застучали подвески.
Я вышел из дома и отвел Топаза и Ластвилла в конюшню. Вернулся к крыльцу я как раз вовремя, чтобы увидеть появление Илима, в роскошном, но сильно потрепанном в дороге наряде, в котором джамелийское мешалось с, вероятно, белоземским, и на столь же роскошном и усталом коне. Ему, видимо (повтор «видимо»), пришлось поплутать по лесу, прежде чем он нашел дом. Он остановился, недоуменно глядя на меня.
- Мне сказали, - произнес он на языке герцогств, но с гортанным белоземским акцентом, - что здесь живет нара… госпожа Кофетри.
- Вам правильно сказали, - ответил я, не не трудясь изобразить радость от его присутствия. По крайней мере, он меня не узнал. Тут хлопнула дверь, и Илим просиял. Я обернулся, чтобы взглянуть на Шута - на Кофетри. Она выпорхнула на крыльцо и замерла на мгновение, а потом склонила голову.
- Нарад Илим, - произнесла она почти нараспев. - Я не ожидала вас увидеть… так скоро.
- Увы, нара, - ответил он, - меня привели к вам… - тут он покосился на меня и оборвал фразу. Кофетри всплеснула руками.
- Вы расскажете мне все за чаем и завтраком. Вам нужно отдохнуть с дороги. И вашему коню тоже… - последние слова прозвучали намеком в мой адрес. Я поймал выразительный взгляд Кофетри и стиснул зубы.
- Я займусь конем, а вы проходите в дом, - сказал я, забирая у Илима поводья. Шут наверняка хочет поговорить с белоземцем наедине; но я не мог настаивать на своем присутствии и не мог бросить уставшего коня без ухода.
Закончив все дела в конюшне, я вернулся в дом. В горнице пахло наваристой похлебкой, Шут помешивал ее, булькающую в котле на огне, а Илим сидел за столом, на том месте, которое обычно занимал я, и потягивал абрикосовый бренди. Он снял свои пропыленные одежды, оставшись в рубашке; раньше он носил волосы распущенными, но теперь заплел тугие косицы на висках, обмотав кончики кожаными шнурами.
- … совершенно такой же, каким был до отъезда, даже хуже, - говорил он, но увидев меня, замолчал. Шут едва удостоил меня косым взглядом и сильнее свел брови. Я начинал сердиться по-настоящему. Мне не нравилось происходящее, тайн и без того хватало, и я подозревал, что этот Илим может быть связан с предсказанием Джинны, что его приезд несет опасность для Шута. А Шут не верил мне…
Илим выжидательно уставился на меня, явно надеясь, что я уйду. Но я поймал его взгляд и, не отводя глаз, сел за стол напротив. Я не собирался позволять белоземцу выгонять меня из дома моего друга, в котором он был не более чем гостем - и куда более гостем, чем я.
Не успел я сесть, как передо мной оказались кофемолка и мешочек с ароматными зернами.
- О, кофе! - восторженно воскликнул Илим. - Вы не представляете, нара, как я истосковался по нему. Наши запасы кончились мгновенно - разошлись на угощение для этих идиотов, которые ничего не понимают во вкусе кофе; а часть Арлет раздарил, и видели бы вы, как они их варили! Большей гадости мне в жизни не доводилось пить; не представлял, что благородный напиток можно так испортить.
- Боюсь, мне тоже трудно это представить, - Кофетри засмеялась, и у меня свело зубы, так трудно было узнать Шута в этом мелодичном и абсолютно женском смехе.
- Конечно, нара, ведь у вас-то талант варить кофе, - горячо отозвался Илим. - На юге вы могли бы зарабатывать этим на жизнь…
- У меня есть другое ремесло, - улыбнулась Кофетри.
- В котором вы не менее искусны. Да и есть ли что-то, в чем вы не совершенны?
- Вы слишком многому научились у джамелийцев, нарад Илим! Цветистые и неправдоподобные комплименты наверняка завоевали вам все девичьи сердца Белой Земли.
- О, нара Кофетри, вы слишком добры ко мне - мой язык скуден, а фантазия бедна…
Слушая этот диалог, я усердно перемалывал кофе, стараясь не стискивать зубы так, что они начнут крошиться. Это было хуже, чем слушать болтовню лорда Голдена; тогда я, по крайней мере, понимал, какую игру он ведет. А сейчас… Кофетри принимала комплименты Илима, как флиртующая женщина, и я совершенно не мог понять, зачем Шут это делает. Меня мучили незаданные вопросы, которые я все откладывал на потом - а теперь задавать их было не ко времени.
- Том, из воздуха кофе не сваришь, так зачем ты его мелешь? - воскликнула Кофетри, отбирая у меня кофемолку. Я вздрогнул, услышав это имя от нее: за все время после нашей новой встречи Шут ни разу его не использовал. Но она была права - я давно уже смолол засыпанные зерна и крутил рукоятку впустую. Впрочем, едва высыпав смолотый кофе в турку, Шут снова вручил мне кофемолку вместе со следующей порцией. Я принялся за дело, и поймал на себе изучающий взгляд Илима. Он смотрел пристально и немного недоуменно, и я вдруг понял, что сам разглядываю его так же. Он будто пытался понять, кто я такой, и посматривал на меня и на Кофетри, гадая о наших отношениях; я делал то же самое. Я задумался, что Шут успел ему сказать обо мне, и говорил ли хоть что-то.
Шут поставил перед Илимом кружку с ароматным кофе, и это вызвало новый поток комплиментов. Когда очередь дошла до меня, я мрачно уставился в кружку, слушая их бессмысленный обмен любезностями - это было хуже, чем слушать придворных. Наконец Шут обратился ко мне:
- Том, видимо, я никуда сегодня не поеду. Не могу же я оставить гостя, - Кофетри искоса посмотрела на Илима и чуть улыбнулась. - Ты не поможешь мне разобрать седельные сумки? - выразительный взгляд явно принадлежал Шуту, который хотел поговорить со мной наедине. Это вполне соответствовало моим желанием, так что я кивнул и поднялся.
Едва войдя в конюшню, я развернулся к Шуту:
- Что происходит? Кто этот Илим и зачем он здесь?
- Не надо злиться, Фитц, - сказал Шут своим обычным голосом.
- Я не злюсь! - возразил я. - Я просто пытаюсь понять, что здесь творится.
- Ты злишься, Фитц, - мягко сказал Шут. - Не надо. Я объясню, что смогу. Илим - мой хороший друг. Он приехал, потому что в Белой Земле произошли события, требующие моего внимания. Я пока не знаю точно, какие - он не успел рассказать, - взгляд, брошенный на меня Шутом, ясно дал понять, кто именно помешал.
- Каким образом ты связан с Белой Землей? Почему что-то там должно требовать твоего внимания?
- Этого я не могу тебе сказать, Фитц, - твердо ответил Шут. - По крайней мере, не сейчас.
- А когда? - требовательно спросил я.
- Как только смогу, все тебе расскажу. Обещаю, Фитц, - сказал он. - А сейчас тебе стоит ехать, если ты хочешь успеть в Нордфорт засветло. Извини, я не смогу поехать с тобой…
- Из-за Илима и его новостей?
- Да.
- Тогда я тоже останусь, - заявил я. Шут изумленно расширил глаза.
- Нет, Фитц! Тебе совершенно незачем оставаться. Тебя ждут в Нордфорте…
- Незачем? Мне здесь уже не рады? - резко ответил я. Шут отвернулся и медленно покачал головой:
- Конечно, тебе здесь рады. Я всегда буду рад тебе, Фитц…
- Тогда почему прогоняешь? - спросил я, и добавил: - Снова?
Шут замер и посмотрел на меня так, что я прикусил язык.
- Я не прогоняю тебя, - тихо сказал он. - Я всего лишь говорю о том, что есть место, где ты нужнее. Где тебе следует быть.
- Значит, тебе я не нужен? - я заметил, что машинально сжимаю кулаки.
- Не приписывай мне слова, которых я не говорил, - Шут склонил голову, и подвески качнулись у его лица. Это напомнило мне о вопросе, который мучил меня с первого момента, как я увидел его в этом обличье.
- А почему ты снова нарядился женщиной? Какие цели ты преследуешь на этот раз, что им больше подходит женская роль?
- Фитц! - воскликнул Шут, вскинув голову, но я не мог остановиться.
- Ты хорошо ее играешь, я оценил. И нарад Илим тоже - так и сыплет комплиментами!
- Фитц, прекрати! - Шут сделал шаг назад. Его лицо посерело, он покачнулся. На меня накатило такое чувство, словно я уже переживал этот момент; а в следующее мгновение я понял, что так и было. Я едва не повторил ошибку, которую уже сделал однажды, и о которой горько жалел до сих пор. Я опустил голову и проглотил все слова, которые еще рвались с моего языка.
Мы стояли напротив друг друга, и я ждал, когда Шут скажет что-нибудь, но он молчал, глядя в сторону. Наконец я не выдержал затянувшейся тишины.
- Я просто не понимаю, - сказал я.
- Не нужно понимать, - ответил Шут. - Мы оба уже проходили это.
Я понял, что он тоже заново переживает тот разговор, и ощутил укол совести. Я искал что-нибудь, что помогло бы исправить положение, но не находил. По крайней мере, я сумел не произнести слов, которые навсегда встали бы между нами, как тогда.
- Если хочешь, я сейчас уеду, - сказал я наконец, но не сдвинулся с места.
- Не хочу, но тебе следует уехать, - отозвался Шут ровным тоном. Я посмотрел на него, но его лицо было непроницаемым. Нужно было прощаться, но я не мог. Я вдруг понял, что не знаю, как это - прощаться с ним. Лишь однажды я сделал это сознательно, в конце его визита ко мне в моем добровольном изгнании в хижине; и даже тогда расставание казалось неправильным. А после этого я ни разу не произносил слов прощания так, чтобы действительно иметь их в виду; даже над погребальным костром я не сумел проститься с ним до конца. Мне снова вспомнилось предсказание Джинны, и следом - дни на Аслевджале, до того, как мы попали к Бледной Женщине, и после; и страх сжал мое сердце. Я смотрел на Шута, стоявшего передо мной вполоборота, темноволосого и совершенно живого - и видел перед собой покрытое инеем скорчившееся тело, золотые пряди, вмерзшие в лед. Я никогда не вспоминал этого так ярко, словно старался изгнать воспоминания из памяти насовсем - а сейчас они вернулись, и с ними холод ледяного лабиринта и вьюги, бесновавшейся в моей опустевшей душе. Хотя сейчас мы стояли в теплой пахнущей сеном конюшне, и я слышал дыхание Шута, едва различимое среди сопения лошадей, мне показалось, что стоит мне проститься с ним, и мы расстанемся навсегда, разлука обернется смертью. Словно я снова стоял над погребальным костром.
- Любимый… - лишь услышав собственный голос, я понял, что произнес это вслух. Шут резко отвернулся, но я успел увидеть на его лице гримасу боли и горя, в точности такую, какая застывала на нем в смерти. Но когда он повернулся ко мне снова, его черты разгладились, а взгляд был непроницаемым.
- Доброго пути, Фитц, - сказал он мягко, но решительно, так, что я понял - спорить больше не стоит.