Рейтинг: наконец-то NC-17
Жанр: PWP
Нам снова пришлось зимовать в Белой Земле, пока не успокоилось восстание против Арлета и его королевы-колдуньи, пока не были найдены и уничтожены все пожиратели душ, доведенные до безумия алым драконом. Это были тяжелые дни, но не тяжелее тех, которые остались в моей молодости, и мы находили убежище от холода, и усталости, и печали в объятиях друг друга.
«Шут и Убийца», эпилог
читать дальшеЯ сходил с ума: мои стены Скилла не выдерживали, и я слышал многоголосый хор душ, не желающих умирать. Они кричали от чудовищной боли, разорванные на части, забывшие себя - но оставшаяся в них животная жажда жизни заставляла их выть от ужаса и ненависти, когда я убивал их палачей, а теперь носителей. И даже после смерти тел они не уходили: куски душ, разодранных на части и поглощенных, словно висели в воздухе, продолжая вопить о боли, ненависти и страхе смерти.
Это сражение не походило ни на одно из тех, в которых мне доводилось участвовать прежде, и я мог только мечтать, чтобы подобного испытать мне больше не довелось. Меч Чивэла скоро покрылся кровью по рукоять, и моя рубашка была красной до локтя, а бой все не заканчивался - не бой, бойня, потому что многие были безоружны, и это были женщины и дети. Но я не испытывал жалости, хотя знал, что потом чувство вины меня настигнет. В те минуты я испытывал только звериную ярость - эхо ярости пожирателей душ, которая зажигала их глаза диким светом и заставляла даже детей, даже старух бросаться на нас и впиваться зубами в плоть, царапать ногтями, пока нам не удавалось отбросить их и пронзить мечом. Единственным, что удерживало меня от того, чтобы спрыгнуть с коня и начать драться, как они - как взбесившийся волк - был Шут.
Рядом со мной, с ног до головы залитым кровью, он умудрялся оставаться чистым. Он не взял меча - только длинный шест, которым ловко орудовал, отбрасывая тех, кто пытался подобраться ко мне сзади. А когда я чувствовал, что стою на грани безумия, он перебрасывал шест в левую руку и дотягивался до меня правой, и безумие отступало на шаг.
...Мое тело кричало от усталости, но я не мог найти покоя. Я мерил комнату шагами, все еще в пропитанной кровью и потом одежде, и мое сердце билось так, словно я все еще был в разгаре боя.
Развернувшись в очередной раз, я увидел перед собой Шута, неслышно вошедшего в комнату, так что я его не заметил. Он смотрел на меня, но я не видел его глаз в тени от рассыпавшихся по плечам волос.
- Ластвилл не пустил меня к себе. Не дал себя почистить, - вырвалось у меня то, что больше всего меня мучило. Шут покачал головой и двинулся ко мне - странной, завораживающе грациозной походкой. Волк во мне настороженно зарычал и встопорщил шерсть на загривке, и я невольно отступил на шаг.
Шут продолжал идти, а я - отступать, пока не уперся спиной в стену, но и тогда он не остановился. Я вытянул руки, пытаясь удержать его на расстоянии, но он легко перехватил мои запястья и прижал к стене над моей головой. Теперь я видел его глаза, но не мог понять их выражения, хотя от его взгляда холодная дрожь прошла по моему телу, пробуждая ярость боя. Я оскалился и рванулся в его руках, а он сказал "Тш-ш", как успокаивают дикого зверя, и прижался своим ртом к моему.
Я почувствовал прикосновение Скилла, и бешеная ярость, и гнев, и боль, и ненависть - все снова всколыхнулось во мне, а потом стихло, словно уменьшившись вдвое. Шут отодвинулся, и в его глазах горел темный яростный огонь, тонкие ноздри широко раздувались, он был не похож на себя. А потом он поцеловал меня снова, без Скилла, сильно и жестко - это было совершенно не похоже на его обычные поцелуи, но во мне горел тот же огонь, что я видел в его взгляде, и я ответил так же.
Я словно снова был в горне битвы, но теперь вместо меча у меня были поцелуи, и прикосновения, и укусы. Шут отпустил мои руки, чтобы содрать с меня кровавые тряпки, в которые превратилась моя одежда, но я не пытался оттолкнуть его - наоборот, я притягивал его к себе, и стягивал с него куртку так, что тонкая прочная кожа трещала и расходилась по швам, и рычал от нетерпения. Шут вторил мне, хотя я никогда не ожидал услышать от него такие звуки. Он всегда был ласков и терпелив, нежнее всех женщин, которые у меня были, но сейчас он прикасался ко мне со жгучей, звериной страстью. Он поднес к моим губам пальцы, и я вылизал их, чувствуя его собственный тонкий вкус и гораздо более сильный и пьянящий вкус крови.
Я никогда так остро не чувствовал, насколько он нечеловечески силен, как тогда, когда он поднял меня, словно куклу, прижимая к стене своим телом и впервые причиняя боль при вторжении в мое тело. Но эта боль перегорала в удовольствие, и я приветствовал ее; я цеплялся за его плечи, путаясь в темных густых волосах, и искал его губы, но он отвернулся и впился ртом в мое плечо. Только когда все закончилось, и мы сидели на полу, не в силах подняться и распутать переплетенные руки и ноги, он медленно повернул голову и жалобно сказал:
- Забери это, Фитц, я больше не могу!
Он поцеловал меня, и в меня снова хлынули ярость и гнев; но сейчас внутри меня было пусто, то, что оставалось во мне, ушло, и я мог принять их, не сходя с ума снова - зато они придали мне сил. Только тогда я понял, что он сделал.
Шут разорвал поцелуй, но прижался ко мне лбом и тяжело вздохнул.
- Слишком человеческое... - прошептал он, а потом внезапно закрыл глаза и обмяк в моих руках, опустив голову мне на плечо. Я встревоженно посмотрел на него и приложил пальцы к шее, но пульс бился ровно, и кожа у него была прохладной, как обычно. Он просто заснул.