ГЛАВА 24. ПОЕДИНОК
Была женщина, в сущности говоря, почти девочка. У нее был подход к птицам. Она жила в горах, к западу отсюда, и говорили, что она может вызвать с неба дикого ястреба. Некоторые люди восхищались ею и говорили, что это дар. Они относили к ней домашнюю птицу или звали ее, если курица плохо неслась. Она не делала ничего, кроме хорошего, насколько я слышал.
читать дальшеВ Белой Земле обходились без лишних церемоний: гулкие рога мы услышали еще по дороге, а когда вышли во двор замка, поединщики уже кружили по наспех присыпанному песком снегу, примеряясь друг к другу. Оба были обнажены по пояс, и мороз щипал не успевшую разогреться в ярости боя кожу. Воины и придворные собрались вокруг них плотной стеной. Над воротами стояла источавшая яд искаженного Скилла королева со свитой, и я увидел среди закутанных в меха женщин Илейду, взволнованно кусавшую пальцы. Она со страхом косилась на королеву и то и дело порывалась уйти, но две придворные дамы удерживали ее и шептали что-то на ухо, на что она тревожно качала головой. Над двором кружились птицы.
Я пробил дорогу вперед себе и Шуту; один раз я услышал грубое «куда ты лезешь, фирада», и только тогда заметил, что женщины держались в задних рядах, хотя им оттуда было плохо видно. Но мне было не до местного этикета; я угрожающе посмотрел на возмущавшегося и потянул Шута к себе за рукав. Либо у меня было очень грозное лицо, либо статус арэладна и нэфиры позволял нам больше вольностей - в общем, нас оставили в покое, и мы выбрались вперед как раз тогда, когда Илим нанес первый удар.
Их тяжелые мечи сталкивались с низким звоном, их ноги утаптывали снег и песок в мрачной пляске сражения. Не было одобрительных возгласов и гула в толпе, обычных для дружеских сражений: все молчали, и только звуки сражения разлетались среди высоких замковых стен.
Илим в очередной раз с ревом бросился на принца, и на этот раз ему удалось располосовать ему левую руку. Белая рубашка быстро набухла кровью. Илейда ахнула и рванулась вперед, словно забыв, что перед ней пустота и до земли далеко; ее удержали. Бойцы снова закружились, выжидая момента для удара, но Арлет теперь оставлял алые следы на снегу и песке.
В какой-то момент Илим посмотрел через плечо принца прямо на нас - на Кофетри, стоявшую рядом со мной - и в глазах его сверкнула ненависть, сила которой меня поразила. Он всегда казался мне спокойным, сдержанным и разумным. Кофетри сдвинулась чуть ближе ко мне. Хотя она не опустила голову и не выдала своих чувств, но я чувствовал, как горько Шуту от этого взгляда.
Арлет воспользовался моментом и подсек Илима под колени. Он развернул меч плашмя, и вместо того, чтобы перерубить сухожилия, просто столкнул Илима наземь, а следующим ударом выбил меч из его руки. Ему достаточно было еще одного взмаха, чтобы покончить с противником. Однако он не стал этого делать. Вместо этого он отступил, оставив Илима стоять на коленях в ожидании смерти.
Через мгновение тот поднял голову и в ярости посмотрел на принца.
- Чего ты ждешь? - прорычал он.
- Я не желаю убивать тебя! - сказал Арлет и убрал меч.
- Но я хочу, чтобы ты умер! - взревел Илим и бросился на него. Не ожидавший такого ответа на свое благородство, Арлет парировал удар недостаточно ловко, споткнулся и упал на одно колено. Меч Илима взвился над ним.
- Принц не должен погибнуть! - прошептал Шут возбужденно, сплетая и расплетая пальцы в тонких перчатках. Я боялся, что он бросится под меч, и готов был сделать это сам.
В этот момент за воротами затрубили рога, и толпа раздалась, оборачиваясь на их гулкий звук. Арлет воспользовался этим, чтобы увернуться и ловко вскочить на ноги. Двор между местом боя и воротами мгновенно очистился от людей; ворота распахнулись, и внутрь влетели всадники с королем во главе.
Меня обдало изуродованным, сотканным из кусочков Скиллом, как обдает вонью. Король и его особо приближенные придворные источали это омерзительное ощущение; если бы не отравление местной пищей, я бы почувствовал его сразу. После прошедшей ночи все мои чувства были остры до боли, словно растертая кожа, и под яркой волной Скилла ощущался и Уит, такой же уродливый - жизнь, обращенная в смерть, но принужденная влачить существование; это было вопреки природе самой жизни, и я отпрянул, не в силах преодолеть инстинктивное отвращение.
- Вот чьей смерти я хочу! - вскричал Арлет, повернувшись к королю. В его взгляде засверкала ярость и ненависть. - Арттар, незаконно занявший трон Белой Земли! Я, законный наследник Арсана, предательски тобой убитого, вызываю тебя на поединок за честь своего отца, которая взывает к отмщению, и корону своей страны, которая принадлежит мне по праву!
Он хлестнул воздух мечом, и конь Арттара взвился на дыбы. Король расхохотался, без веселья, но с презрением.
- Ты, балованный щенок! Ты смеешь бросать мне вызов? Я убью тебя и съем твое сердце, как поступил с твоим отцом! - взревел он насмешливо - и направил коня прямо на Арлета.
Ловкий и гибкий, Арлет вывернулся из-под копыт коня и успел ухватиться за сапог короля, но ему не удалось стянуть всадника наземь. Король вскинул меч, пытаясь ударить пешего противника, но Арлет успел отбить удар. Илим стоял в стороне, сжимая свой клинок и глядя на сражение так, словно не мог выбрать, на какую сторону встать.
Внезапно я почувствовал волну Уита, птицы, которых становилось над замком все больше, закричали, и конь взвился на дыбы, сбрасывая всадника. Я нашел взглядом Илейду: она стояла, прямая и тонкая, и тяжело дышала, наблюдая за схваткой.
Падение выбило из Арттара дух, но меч он не выпустил и парировал яростный удар Арлета, прежде чем вскочить на ноги. Он был крупнее и тяжелее, но это мало сказывалось на его подвижности: он был превосходным бойцом, и я видел, что Арлет, утомленный предыдущей схваткой и не обладающий таким опытом, может проиграть. Но принца подхлестывала ярость, сиявшая в его глазах и в его Скилле. Он бросался на противника, как загнанный в угол волк. И даже когда король добавил к алой полосе на его руке еще одну, а следом выбил у него меч, он не остановился.
Он накинулся на короля с голыми руками. Под вихрем его ударов Арттар отступил назад, а потом упал на одно колено. Он пытался ударить юношу мечом, но тот перехватил его занесенную руку и впился в нее зубами. Арттар хрипло вскрикнул, и меч выпал из его пальцев. Арлет схватил его и отскочил, готовый к бою. Его собственный меч лежал на песке между ними.
- Возьми его! - крикнул он, сверкая глазами. - Возьми! Я не стану убивать безоружного, как ты убил моего отца - убил предательством и ядом, во сне! Тебя я убью в честном бою, при всех…
Арттар рванулся вперед, на ходу подхватывая меч. Но Арлет был готов к нападению и встретил его удар своим обманным маневром. Его меч глубоко вонзился королю в плечо. Арттар глухо закричал, и вместе с ним закричала королева на стене - горько и яростно, как раненое животное.
- Звери! - раздался вдруг звонкий женский голос. - Звери! Звери! Отчего вы не видите? Все они звери!
Это кричала Илейда, стоя на самом краю стены. Она простирала руки над площадью, и ее глаза сверкали гневом. Я почувствовал волну Уита, самую сильную, которую когда-либо мне доводилось ощущать, и полную тревоги и ярости.
Птицы подхватили ее крик и спустились ниже. Среди них были ястребы, и совы, и вороны, и сойки, и сороки, и голуби, и зяблики, и синицы, и морские чайки - все виды, которые водились в окрестностях, и которые ни за что не стали бы летать рядом. Лошади вдруг заржали, забились, вставая на дыбы и пытаясь сбросить всадников. И им это удавалось, потому что всадники даже не пытались их утихомирить - их лица искажались, растягиваясь в уродливом оскале, они вытягивали оружие и размахивали им, и совсем не держались в седлах. Даже самые опытные наездники вели себя как неумехи и скатывались со спин коней наземь. Те, кто вскакивал после этого на ноги, горбились и рычали друг на друга, а потом начали бросаться на любого, кто оказывался поблизости. У меня из горла тоже рвалось злое рычание, и губы сами растягивались в оскале, но я сдерживался, не поддаваясь силе Уита.
Лошади заметались по площади, бывшие всадники, у которых на губах выступала пена - тоже, и зрительницы завизжали, а зрители обнажили мечи, полные недоумения, но готовые противостоять внезапно обезумевшим людям и животным. Птицы кинулись вниз, словно живой град, выставив когти и атакуя безумных людей. Я прикрыл собой Шута и огляделся. Король Арттар тоже оскалился, и его лицо потеряло человеческое выражение. Он бросился на Арлета, неуклюже, но могуче размахивая мечом.
Высоко на стене закричала королева.
- Ведьма! Ведьма! - выла она, бросаясь к Илейде. Та стояла на самом краю, потерянная в силе, которая превратила двор замка в ад. Королева набросилась на нее, как ураган, готовая вцепиться скрюченными пальцами в лицо. Но птицы налетели на нее пестрым облаком из когтей и перьев, и она закричала снова, теперь от боли. Их когти и клювы рвали ее плоть, и хотя ее придворные дамы пытались отогнать птиц, им это не удавалось. Крики и клекот, ржание и рычание наполняли двор замка, и я вынул меч и сжал его в руке, готовый защищать себя и Шута, но вокруг нас образовался странный островок спокойствия, и ничто нас не задевало.
Среди хаоса Арттар и Арлет продолжали схватку.
- Это безумие, - прошептал Шут, прижимаясь плечом к моему плечу. - Так не должно было быть… или должно? Я не знаю, не знаю!
Я закрыл глаза и потянулся Уитом, пытаясь успокоить бушевавшую вокруг ярость. Мне не сразу удалось заставить себя погружаться в потоки искаженного Уита и Скилла. Для этого мне пришлось ухватиться за чистый Уит животных; хотя Илейда своим даром разжигала их гнев, но они сохраняли свой звериный разум, и атаковали обладателей искаженного Уита не столько из-за воли человека, сколько потому, что это извращение природного порядка вызывало у них страх и отвращение. В волнах Уита я нашел саму Илейду и попытался успокоить ее, как встревоженное животное. Но она отталкивала меня, полная ужаса и гнева. Тогда я сосредоточился и послал всем по Уиту требование успокоиться.
Не знаю, сколько прошло времени, пока моя воля боролась с призывом Илейды. Сквозь Уит я слышал крики, и в какой-то момент раздался яростный и испуганный вопль, и я почувствовал чью-то смерть. Она была не единственной, которую мне довелось пережить в этой волне Уита, и чужие боль и страх лились через меня.
Я помогу! - закричала в потоке Скилла и Уита Неттл, и ее сила добавилась к моей, разливаясь, словно ворвань по бушующей воде. Постепенно шум улегся, и Илейда успокоилась, и когда я открыл глаза, птицы снова кружились высоко в небе, а лошади стояли неподвижно. Снег и песок были залиты кровью, и в алых лужах лежали тела - в основном обезумевшая королевская свита, хотя были среди них и те, кто раньше стоял среди зрителей, и два коня, и несколько птиц. Дальше, у стены, я увидел изломанное тело королевы. Ее яркие одежды пропитались кровью и были изодраны в клочья.
В круге тел король Арттар бился на земле, и сведенные оскалом губы у него посинели. Уитом я чувствовал, что он умирает в муках. Арлет смотрел на него, тяжело дыша, а потом поднял меч и рассек ему горло, прекращая страдания. И когда Арттар застыл в неподвижности, Арлет поднял свой напоенный кровью меч к небу, оборачиваясь к стихшему двору.
Затем он покачнулся и рухнул.
Секунду все молчали и не двигались. Затем тело принца содрогнулось в конвульсиях, меч лязгнул, падая из разжавшейся руки, и двор ожил: кто-то бросился к нему, кто-то звал врача, кто-то просто кричал… Шут тоже рванулся к нему, и эхом его жалобного возгласа во мне отдалось его отчаяние по связи.
Глаза у Арлета закатились, и тело сводило в корчах. Я чувствовал, как страшная боль пронизывает его тело. Он умирал, точно так же, как Арттар всего несколько минут назад.
Меч лежал рядом, никем не замеченный. Меч, которым Арлет ранил Арттара… и которым раньше Арттар ранил Арлета.
Шут стоял на коленях у головы принца, и его лицо было полно растерянности и отчаяния. Он стискивал переплетенные пальцы, глядя, как Арттар корчится на пропитанном кровью снегу. Илим держал голову принца у себя на коленях и оттирал холодный пот с его лица. Его сестра, успевшая спуститься со стены, заламывала руки рядом.
Я нашарил на поясе скрытое отделение, где всегда носил противоядия - одна из привычек, привитых мне Чейдом и укрепленных собственным опытом отравителя и попытками отравить меня. Многие яды вызывали судороги, и если быстро помочь мышцам расслабиться, человека можно было спасти. Оттеснив Илима, я с трудом разжал ему челюсти и опрокинул между посиневших губ содержимое пузырька. Арлет захрипел, давясь; толпа вокруг угрожающе надвинулась.
Спустя несколько бесконечных мгновений принц сделал глубокий прерывистый вздох, и его тело наконец обмякло. Я нашел его пульс: он бился быстро, но постепенно выравнивался. Взглядом он нашел лицо Илима и прижавшейся к нему Илейды, а потом его веки опустились, и он потерял сознание.
Илим вскочил на ноги, выкрикивая приказы. Арлета переложили на плащ и понесли в замок. Илим шел следом, бдительно следя за принцем и поддерживая Илейду. Но проходя мимо Кофетри, он остановился. Его губы сжались в тонкую нить; Кофетри прямо встретила его пронзительный взгляд.
- Я вынужден поблагодарить тебя, - произнес Илим так, словно благодарность вытягивали из него клещами. - Ты выполнил данное слово.
Шут и бровью не повел от обращения в мужском роде, только чуть склонил голову, принимая благодарность.
- Но тебе лучше уехать, - веско закончил Илим, отвернулся и пошел дальше.