Это глава 20, а не 19, потому что в рукописи я поделила главу 17 "Танцы на снегу" на две - теперь на нее стоит ссылка как на 17-18, глава "Мышеловка" - 19. Но править посты я не стала
ГЛАВА 20. ПОИСКИ
Я снова словно издалека услышал музыку и осторожно потянулся вперед Скиллом. По мере того как я убирал защитные стены, музыка становилась все громче. Я прижал руки к ушам, но это не помогло. Музыка, вызванная Скиллом. Я и представить себе не мог, что такое возможно, однако дурачок умеет заставить ее звучать. Когда я постарался о ней не думать, она отошла на задний план, спрятавшись за занавес мыслей, которые всегда клубились на границе моего Скилла. Большинство из них представляли собой невнятный шепот, подслушанные мной размышления других людей, обладавших способностью направлять в поток Скилла свои самые важные и напряженные эмоции и молчаливые рассуждения. Если я сосредоточивал на них внимание, мне иногда удавалось выудить целостные мысли или образы, но они не обладали достаточно сильной способностью к Скиллу, чтобы знать о моем присутствии, не говоря уже о том, чтобы мне отвечать. Этот дурачок — совсем другое дело. В нем бушевал огонь Скилла, а его музыка выдавала наличие необузданного таланта. Он даже не пытался скрывать свой дар. Скорее всего, просто не знал, что это следует делать.
читать дальшеЯ понимал, что, сидя на месте, ничего не смогу изменить. Оставив служанку в комнатах Неттл и велев никого не впускать, кроме меня, я пошел к Розмари. Мне не хотелось ее видеть, но сейчас это было необходимо – она должна была знать о произошедшем, и у нее были средства прояснить ситуацию, больше, чем у меня.
Я вошел без стука. Розмари в гостиной не было; но у камина я увидел лорда Лалвика и молодого белоземца, которые сидели в поставленных очень близко креслах и разговаривали, низко склонившись друг к другу. Они обернулись на звук открывшейся двери, и белоземец вскочил. Он выглядел испуганным. Лалвик тоже встал, но намного спокойнее.
- Вы хотели видеть леди Розмари? - спросил он вежливо. Я кивнул. - Она у себя.
Уходя в комнату Розмари, я заметил, как Лалвик положил руку на ладонь юноши, бормоча ему что-то успокаивающее.
Розмари удивленно обернулась ко мне от зеркала, перед которым поправляла и без того идеальную прическу.
- Неттл пропала, - сообщил я с порога и быстро изложил все, что было мне известно. К моменту окончания моего рассказа Розмари развернулась ко мне полностью и переплела пальцы на коленях. Когда я закончил, она кивнула и помолчала с сосредоточенным видом.
- Вероятно, Том, ты рассердишься на меня за этот вопрос, - сказала она наконец, - но я обязана его задать. Тебе известно, не было ли у Неттл… любовного интереса среди тех, кто находится сейчас в замке?
Я сжал кулаки. Снова! Эта женщина все сводит к интрижкам. Она знала Неттл, как должна была знать всех, кто ехал «в гости»; и она должна была знать, что Неттл не склонна к легким романам. В отличие, полагаю, от нее самой.
- Нет, - процедил я сквозь зубы. Розмари снова кивнула.
- Значит, вероятнее всего, это похищение. Хотя я не вижу для него причин. Неттл не занимает высокого положения официально, даже как мастер Скилла – она Соло, а не член королевского круга, и в Белой Земле это понятие в любом случае незнакомо. – Рассуждая вслух, она поднялась с места и медленно прошла по комнате из конца в конец, потом вернулась обратно. – Могло это быть связано с тобой? Ты кому-нибудь насолил здесь, Том? Белоземцы знают, насколько дорога тебе Неттл?
Ее разум был воспитан на интригах так же, как и у Чейда, она жила и мыслила ими – но как ее манера отличалась от манеры старого паука! Чейд, при всей своей любви к манипуляциям и уверенности, что воспитанные им куклы никогда не пойдут против его воли, был куда человечнее этой красавицы с кокетливой улыбкой. Каждая ее фраза казалась мне оскорблением.
- Нет, - ответил я резко. – Мне не известен никто, кто мог бы затаить на меня обиду, и я мало рассказывал о семье, так что не представляю, откуда могли бы стать известны мои привязанности.
Розмари снова прошлась по комнате. Моего тона она как будто не замечала.
- Как это некстати, - продолжала она себе под нос. – Мне необходимо поговорить с Чейдом, но у меня нет ни одного владеющего Скиллом. Может ли это быть причиной? Тебя отравили – как будто случайно, но случайностям никогда нельзя доверять. Неттл пропала. Никто не должен знать о ее исчезновении, - сказала она уже мне. – Я велю ее служанке говорить, что она больна и не принимает. Мы не будем сообщать ничего белоземцам, пока не поймем, что именно произошло. Я займусь этим, Том.
Я разозлился на нее снова, хотя с точки зрения здравого смысла она была права. Мы не знали, кто замешан в ее пропаже и что именно случилось; дело могло затрагивать даже королевскую семью, так что доверять нельзя было никому. К тому же малейшая неточность могла трактоваться как беспочвенное обвинение и привести к политическому конфликту. Но как отец, я готов был пренебречь всеми опасностями, поднять все доступные силы и бросить на поиски.
- Я хочу быть в курсе дел, - заявил я твердо. Розмари бросила на меня косой взгляд.
- Я сообщу тебе обо всем, что узнаю.
- Я хочу знать не только о конечных результатах, но и о промежуточных, - настаивал я.
- Конечно, Том, - сказала она, но я не поверил. – А пока тебе лучше вернуться к себе, - добавила она прежде, чем я успел сказать что-нибудь еще. – Постарайся вести себя как обычно. Поговори со стражниками, со слугами, может быть, они что-нибудь видели…
Она собиралась учить меня тому, что я знал еще когда она не умела разговаривать. Я поднялся, давая понять, что разговор окончен. Розмари проводила меня до двери саркастичным взглядом.
Я не думал, что разговоры со стражей и слугами чем-нибудь помогут. Неттл исчезла посреди ночи, и даже ее собственная служанка не заметила, как она прошла мимо. Кроме того, я был уверен, что люди Розмари справятся с этой задачей без меня. Я же собирался попробовать другой способ поиска.
Моя магия начинала возвращаться ко мне, и я не мог упустить эту возможность. Прежде травы, усиливающие Скилл, мне не помогли; но, возможно, теперь, когда в стене, отделившей меня от мира, наметились трещины, мне удастся их расширить с помощью отваров. Я знал об опасности, которую они представляли, но сейчас мне необходима была моя магия в полной силе, и как можно скорее.
Подходя к своей комнате, я уже мысленно заваривал травы, и потому вздрогнул при виде Шута, сидящего на моей кровати, как всего пару дней назад. Он вскочил мне навстречу, и я увидел, что его глаза горят еле сдерживаемым возбуждением.
- Фитц, о, Фитц! – воскликнул он. Но в следующее мгновение, видимо, заметил выражение моего лица и понял мое настроение, как всегда понимал. – В чем дело? – спросил он, разом нахмурившись.
- Неттл пропала, - ответил я, и одного его взгляда мне было достаточно, чтобы почувствовать, как тяжесть, придавливавшая меня к земле, уменьшилась, словно разделенная пополам. Шут не произнес ни слова, но в его молчании я слышал сочувствие, успокаивавшее мою тревогу, хотя бы немного. Я сел на кровать и опустил голову на руки.
- Что именно произошло? – спросил он спустя некоторое время. Не меняя позы, я рассказал ему все, что знал. А потом добавил и то, чем не стал делиться с Розмари – ощущение искаженного Скилла. Я вспомнил, как она смотрела вчера в сторону королевы, но не был уверен, кто именно вызвал у нее такую реакцию, поэтому промолчал. Когда я закончил рассказ, Шут молча сел рядом со мной. Я посмотрел на него, но он отвел взгляд. Я чувствовал, что он что-то знает – у него был такой вид, как когда он обдумывал очередную загадку. Я рассердился. Как он может загадывать загадки, когда моя дочь в опасности?
- Ты что-то знаешь? – требовательно спросил я у него. Он покачал головой, но в движении мне почудилась неуверенность. Я выпрямился и повернулся к нему. – Шут, пожалуйста. Скажи мне!
Он встретил мой взгляд, и в его глазах мелькнула грусть.
- Мне нечего тебе сказать, Фитц. Я не скрываю ничего, что смогло бы тебе помочь.
Я скрипнул зубами, но он только печально склонил голову. Мгновение спустя моя злость испарилась, и я снова ссутулился.
- Зачем ты пришел? – спросил я глухо и без особого интереса. – Ты хотел мне что-то сказать?
- Да, - ответил он тихо. – Я хотел поговорить о вчерашнем представлении.
- Это была твоя работа, - утвердительно сказал я. Еще час назад это вызвало бы у меня более бурную реакцию, но сейчас я едва мог думать о чем-то, кроме поисков Неттл.
- Моя, - не стал он отрицать очевидное. – Это было запланировано давно.
- Для этого ты сюда и приехал?
- Не совсем, - он переплел затянутые в перчатки пальцы на коленях. – У меня было несколько причин.
- Но ты мне не расскажешь о них, - вздохнул я и покосился на него.
- Я не хочу говорить о том, чего не знаю наверняка. Я не уверен в верности своих догадок, и пока они не подтвердятся, я не желаю впутывать других.
- Раньше тебя это не останавливало, - хмыкнул я. Это было жестоко, но я все еще был сердит - на него, за то, что подвергает себя опасности и играет в непонятные мне игры, на того, кто был виновен в исчезновении Неттл, на Розмари… на весь мир. Шут все еще смотрел в сторону.
- Раньше я был Белым Пророком, - ответил он.
- Ты и есть Белый Пророк, - непонимающе сказал я. Он посмотрел на меня так изумленно, словно я сказал, что небо внизу, а земля вверху, и неестественно улыбнулся.
- О, Фитц! – воскликнул он с искусственным смехом. – Мне следовало ожидать, что ты скажешь это, Изменяющий, – он порывисто поднялся и прошелся по комнате. – Это щедрый дар. Взамен я расскажу тебе кое-что, хотя это и бесполезно. Меня привели сюда пророчества – несколько пророчеств, сделанных разными Пророками и в разные эпохи. Ты знаешь, как трудно угадать, о чем идет речь в пророчестве. Тем не менее, мои догадки заставили меня считать, что что-то из них исполнится в это время и в этом месте. Я прибыл, чтобы проверить свою правоту.
- И каковы результаты? – спросил я. Он застыл, сложив руки на груди и глядя вверх, на узкую прорезь окна.
- Я вижу ткацкий станок и вижу ножницы, но получится ли из них пеленка или саван, я пока не уверен.
Я потряс головой. Снова загадки.
- Вчерашний спектакль – это часть твоей проверки?
Он повернулся ко мне вполоборота, так что я видел чеканный профиль на фоне серой стены. Вздернув уголок губ вверх, он сказал:
- И нет, и да. Как сложится.
Я почувствовал, как меня снова охватывает гнев. Я поднялся на ноги и встал напротив него, инстинктивно сложив руки так же.
- Ты играешь с огнем, Шут.
- Я знаю, - беспечно ответил он. - Разве тебя это удивляет?
- Ради чего? – я хотел задать вопрос спокойно, но голос у меня сорвался, выдавая глубокое непонимание. – Ради чего ты рискуешь? Ты добился своей цели, драконы вернулись в небо – чего ты хочешь теперь?
Шут не смотрел на меня, и после моих слов повисла долгая пауза звонкой тишины – я не заметил, как повысил голос почти до крика. Наконец он медленно, глубоко вздохнул и снова отвернулся к окну.
- Я добился своей цели, - услышал я его негромкий ровный голос. – Чего я хочу теперь?
Он словно спрашивал меня об этом, и слова стали очередной загадкой. Я успел забыть, как ненавидел его головоломки. Словно угадав мои мысли, он наконец обернулся ко мне и сказал:
- Ты не понимаешь, Фитц? И не нужно. Не думай об этом, у тебя есть дела важнее. Тебе не нужно больше биться за достижение моих целей. Ты уже не мой Изменяющий.
Он произнес это легко, но прикрыл глаза на мгновение, скрывая от меня их выражение. Я никогда не думал, что это может так ранить. Меня словно ударили под дых, и я смотрел на него, как будто впервые. Боль от его слов разрасталась, как чувство потери, которое я испытал, когда он стер свои отпечатки с моей руки; я переживал эту утрату заново, и пустота, оставленная ею, заполнялась обидой.
- Тогда кто? – спросил я резко, и он вздрогнул, поднимая на меня взгляд. – Кто твой новый Изменяющий, Шут? Илим? И кто я для тебя, Любимый?
Он сотрясся всем телом, как будто теперь я ударил его. В его глазах вспыхнула паника, и тут же погасла. Опустив плечи, он обхватил себя руками и криво усмехнулся.
- Ты не веришь моим словам, Фитц? Или не слышишь их? Хорошо, я повторю их прямо, как ты всегда хотел, чтобы я говорил с тобой. Я больше не Белый Пророк. Илим не мой Изменяющий, но мой друг.
Я ждал ответа на третий свой вопрос, но его не последовало. Шут сжал губы в тонкую линию и наградил меня долгим нечитаемым взглядом. А потом вдруг протиснулся мимо меня, так быстро, что я не смог ему помешать, и выскользнул из комнаты, оставив меня смотреть на закрывшуюся за ним дверь.
Я нашел травы, тщательно отмерил дозы и заварил их в маленьком, на одного человека, чайнике. Пока отвар настаивался, я сидел на краю кровати, пытаясь выбросить из головы все мысли и войти в медитативное состояние, необходимое для работы с Скиллом. Но успокоиться у меня не получалось: тревоги и огорчения сплетались в тесный клубок, тяжело висевший у меня в груди. Я надеялся, что отвар мне поможет – некоторые из входивших в него трав обладали успокаивающим действием. Но даже после того, как я выпил горькую жидкость и лег на кровать, снова пытаясь погрузиться в состояние расслабленности и покоя, комок из груди никуда не делся. Я начал сомневаться в успешности своего предприятия. Я никогда прежде не использовал эти травы, хотя держал их под рукой; и мой Скилл, даже в нормальном состоянии нестабильный и непокорный, тем более вряд ли смог бы проявиться сейчас, когда действие отравы еще не прекратилось. Но когда я уже отказался от всякой надежды и собирался вставать и идти заниматься тем, что порекомендовала мне Розмари – вести разговоры с прислугой – броня вокруг меня снова треснула, и я услышал многоголосую песню чистого Скилла и почти незаметный за ней шепот Уита.
Несколько мгновений я просто наслаждался этим ощущением связи с миром, с каждым существом в нем. Я позволил себе эту слабость, оправдывая ее тем, что мне нужно было сориентироваться и заново освоиться в потоке Скилла. Я раскрылся ему навстречу, рассчитывая, что он удержит меня в себе надежнее, чем я смогу это сделать сам. Я не знал, сколько времени травы позволят мне сохранять эту связь; в глубине души я надеялся, что стена отравы больше не сомкнется.
Но мгновения свободы прошли, и я вспомнил о своей цели. Я вызвал в памяти образ Неттл, все, чем она была в потоке Скилла – ее сущность – и бросил в пространство призыв. Я раскрылся еще сильнее, и при этом с удивлением ощутил, что окружающий меня мир странно пуст. Когда я делал так в Баке, то чувствовал прикосновения десятков сознаний, обладающих малейшей способностью к Скиллу. Но сейчас мне казалось, что вокруг меня пустыня. Хотя если в Белой Земле принято употреблять те специи, который лишили меня магии, неудивительно, что все местные жители заблокированы от нее. Я испытал легкий укол сожаления в адрес тех, кто был лишен этого головокружительного чувства, этого слияния с силой, одновременно пугающей и манящей – и двинулся дальше, пытаясь отыскать в царящей вокруг пустоте Неттл.
И тут музыка Скилла исказилась, словно скомканная безжалостной рукой, превращаясь в больную безумную какофонию, и я оказался в ее жесткой хватке.
В первое мгновение меня охватила паника, но я сумел не поддаться ей. Гремевшая вокруг меня уродливая музыка дробила щиты, которые я пытался поднять, но не могла раздробить меня самого. Она отскакивала от меня, и в ее прикосновениях я чувствовал жестокий бессмысленный интерес, подобный тому, как ребенок обрывает крылья мухе. Она бы и мне оборвала крылья, если бы сумела их ухватить – но я был для нее недоступен, хотя град ее звуков угрожал разбить меня в крошку в любую минуту. Если это Неттл ощущала постоянно с момента своего приезда… я пожалел, что не уделил ей больше внимания.
Потом я почувствовал в искаженном Скилле новое ощущение, и когда я узнал его, то невольно испугался. Это был голод. Кровожадный голод бешеного хищника, который хочет рвать и кусать с той же страстью, с какой хочет насытиться. Эта сила видела во мне добычу, недоступную, но желанную, и ее голод усиливал удары. Я сжался, опасаясь, что она вот-вот пробьет мою защиту, а потом рванулся прочь. Но безуспешно: чудовищный Скилл звучал вокруг меня непрестанно, повсюду, и я на секунду испытал настоящий ужас, потому что мне показалось, что я не знаю больше обратной дороги в свое тело.
Но в тот миг, когда я едва не отчаялся, какофония вокруг меня изменила звучание, и голодное любопытство перестало сосредотачиваться на мне. Мне показалось, что эта уродливая сила борется с чем-то, что оттягивает ее от меня, и хотя ее сопротивление сильно, но она проигрывает. Теперь, свободный хотя бы от ее пугающего внимания, я смог понять, что источником этого искажения является человеческий разум; но моего воображения не хватало, чтобы представить разум настолько изуродованный и в то же время существующий. Бледная Женщина была хотя и столь же жестока, но рациональна; сознание Олуха было временами столь же разрушительно, но в нем не было намеренного желания причинять боль. Это же словно собрало все худшее в своем безумии, и я содрогался от одного его прикосновения.
А потом его не стало, словно никогда и не было. Я снова плыл в спокойном течении Скилла, пустынном и ровном. Напоследок я ощутил легкое прикосновение, не принадлежавшее источнику уродливой музыки Скилла, и от него меня пронизало печалью и болью, но иной, такой, которая хранится внутри, чтобы не достаться окружающим. Но откуда пришло это ощущение, я не успел понять. Однако оно словно подтолкнуло меня; и, потянувшись в этом направлении, я неожиданно почувствовал знакомый разум.
Неттл! – воскликнул я.
Ты здесь! Она была рада мне, но это была не та радость, которая согрела бы мне душу. Она была отчаянно напугана, и надеялась, что я ее спасу.
Где ты? Что случилось? – торопливо спросил я.
В замке есть Скилл-сновидец. Он сильнее меня – и, Эль и Эда, он сумасшедший! Это ужасно, я не могла ему сопротивляться, и я не могла терпеть его…
Успокойся, Неттл. Успокойся. Я никогда не видел ее настолько напуганной. Она всегда была решительна и сдержанна, и ее страх в моих глазах умножался в десятки раз. Скажи мне, где ты сейчас.
Я не знаю! – крикнула она, но потом взяла себя в руки. – Меня куда-то везут. У меня завязаны глаза, и руки тоже связаны. Мне удалось сдвинуть повязку чуть-чуть, но все, что я видела – это дорога и ели.
Ты пробовала дотянуться до разума тех, кто тебя везет?
Да. Они все от меня закрыты. И… я боюсь их. Они… неправильные. Словно… словно из кусков.
Я похолодел. Это описание живо напомнило мне разбойников, напавших на нас по дороге сюда. Но они выглядели разбойниками из леса, не более – как они могли выманить Неттл из замка и увезти ее? Я попытался успокоиться, чтобы Неттл не почувствовала моей тревоги, и задал следующий вопрос.
Ты видишь солнце? С какой оно стороны от вас?
Слева и впереди.
Сходилось. Они двигались к тому месту, где на нас напали – по крайней мере, это было вероятно. Я не мог быть уверен до конца, и даже наполовину, на самом деле это была всего лишь догадка – но больше у меня не было ничего.
Сколько человек… - начал я, но внезапно стена поднялась вновь, и я оказался на своей кровати, глухой к Скиллу и Уиту. Секунду я лежал в совершенной тишине; а затем пришла головная боль такой силы, какую я не испытывал с тех пор, как Шут и круг Дьютифула исцелили меня.
Мне понадобилось невероятно много времени, чтобы найти в себе силы перевернуться на бок. Мое тело было слабым и тяжелым, я едва мог пошевелиться. От движения голова начала болеть сильнее, мне казалось, что пульсирующая боль должна ощущаться снаружи, но когда я прижал руку ко лбу, то не почувствовал ничего, кроме легкого жара. Кажется, меня это удивило, но сосредотачиваться на одной мысли не было сил.
Я скорее сполз, чем встал с кровати, стукнувшись об пол одним коленом, прежде чем выпрямиться. Я проклинал свою глупость: нужно было сразу заварить чай, который снял бы действие активного использования Скилла. Чайник и кувшин дрожали у меня в руках, когда я наливал воду.
Пока она закипела, для меня прошла целая вечность. Я сидел возле греющегося чайника и не мог думать ни о чем, кроме пульсации боли у себя в голове. Первым глотком я обжег рот, и мне пришлось ждать еще минуту, жадно втягивая прохладный воздух, прежде чем чай остыл настолько, чтобы я смог его выпить. Я проглотил его весь до капли, несмотря на горький вкус, и безвольно уронил руку с чашкой. Мне казалось, что это было бесполезно, и движения просто усилят мои страдания.
Но спустя некоторое время я почувствовал облегчение. Пульсация в голове стихла, а ровное нытье стало можно переносить. Не сдержав стона, я вскарабкался на ноги и побрел к Розмари.
Однако там меня ожидало разочарование: открывшая мне дверь служанка сообщила, что леди Розмари изволит заниматься вышиванием вместе с королевой Трудой, по личному приглашению ее величества, и что для меня она никаких сообщений не оставляла. Снедавшее меня нетерпение не находило выхода: я хотел мчаться на поиски немедленно, и любая задержка приводила меня в ярость. Я подумал о том, чтобы разыскать ее в женском крыле замка, но случайно заметил свое отражение в зеркале и понял, почему служанка косилась на меня так опасливо. Мои волосы были всклокочены, щеки запали, а под глазами легли темные круги; кожа блестела от нездорового пота. Я слишком торопился, чтобы привести себя в порядок после использования Скилла. Мне пришлось вернуться к себе.
Пока я шел по коридорам, мое негодование в адрес Розмари только усиливалось. Исчезновение Неттл ее как будто не занимало. Умом я понимал, что она не может открыто пренебрегать светскими обязанностями, и что время, проведенное среди королевских дам, может принести нужные ответы; но сейчас Розмари была нужна мне здесь, и то, что я не мог поговорить с ней, распаляло накопившееся раздражение. К концу пути я решился не говорить ей ничего. Она все равно вряд ли сможет отправить со мной воинов, не объясняя, что происходит, а на организацию «охоты» понадобится слишком много времени, которого у нас нет. Я решил, что поеду сам. Коня быстрее Ластвилла не найти, а один человек может успешнее справиться там, где отряд потерпит поражение. Я умел скрываться и быть невидимым, как волк и как убийца; я мог прокрасться и освободить Неттл лучше, чем приехавшие с Розмари воины.
На подходе к моей комнате меня перехватил мальчик-паж. Видимо, чувства выражались у меня на лице, потому что он съежился и опасливо посмотрел на меня. Не зная, стоит ли окликать. Я остановился, глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе хотя бы видимость спокойствия, и спросил у него, в чем дело.
- Нарад Илим просит вас прийти в его покои. По срочному делу, - пролепетал он.
Это ничем не улучшило мое настроение. Меньше всего мне хотелось сейчас видеть Илима. Я рявкнул мальчишке, что сейчас буду, и тут же пожалел о своей грубости: он ни в чем не был виноват. Зайдя в комнату, я плеснул водой себе в лицо и наскоро провел гребнем по волосам. Потом я накинул теплый плащ и повесил меч и топор на пояс, прикрыв их отороченной мехом полой.
Паж не дождался меня, решив, видимо, не искушать судьбу, и я пошел к Илиму сам. Он открыл мне так быстро, словно ждал у двери, и не отреагировал на мой неприязненный взгляд. Впустив меня в комнату, он без предисловия сказал громким шепотом:
- У меня есть предположение о том, где может находиться твоя дочь.
Все мое раздражение было моментально забыто. Я шагнул к нему, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в отвороты камзола.
- Где? – жадно спросил я.
- Это скорее догадка, чем проверенные сведения, - сказал он с ноткой нерешительности, но мой взгляд заставил его прекратить разговаривать обиняками. – Я полагаю, что она у разбойников в предгорьях. У перевала.
От этих слов меня передернуло, но они подтверждали то, что рассказала мне Неттл. Я кивнул и отодвинулся от него.
- Ты знаешь точное место? – спросил я, машинально опуская руку на рукоять меча.
- Нет, - ответил он. – Но я знаю примерно.
- У тебя есть карта, чтобы показать мне? Или ориентиры?
- Нет. Но я поеду с тобой.
Я замер от неожиданности. Но Илим выглядел решительно. Только сейчас я заметил, что на нем зимние сапоги и одежда, и что теплый плащ перекинут через спинку кресла. Не дожидаясь моего ответа, он накинул его и проверил, легко ли ходит меч в ножнах, прежде чем повесить его на пояс.
- Я справлюсь сам, - сказал я все-таки, не понимая, зачем этому белоземцу вмешиваться в мои дела.
- Ты будешь искать слишком долго. И… у меня есть свои причины, - он сопроводил эти слова взглядом, который заранее пресекал все попытки узнать, что это за причины. В мою душу закралось подозрение: что, если он связан с похищением? Что, если он хочет помешать мне, а не помочь?
- Где Кофетри? – запоздало спросил я, оглядываясь.
- Вышивает, - ответил он просто, открывая дверь. Я задержался, взвешивая все обстоятельства. Он мог искренне хотеть мне помочь, хотя почему, я не знал. Или он мог быть в заговоре с похитителями, и тогда его помощь может заключаться в ударе в спину. Однако, несмотря на нашу взаимную неприязнь, он до сих пор ни разу не показал себя иначе, как честным и прямолинейным человеком. Это само по себе еще не было доказательством, но заставляло истолковывать сомнения в его пользу. И… Шут называл его другом.
Медлить было нельзя, и нельзя было размышлять дольше необходимого; я принял решение и шагнул к двери.